оставив белые полукруглые вмятины. – Нет там никого.
Марина потерла руки и храбро двинулась вперед.
– Никого, – повторила она.
«Ага, а кто убил Жанну, кто сбил Виталика, кто пытался взорвать меня в кафе? Тоже паранойя?» – спросил ее внутренний голос.
Марина подошла к перилам, сильно перегнулась и посмотрела вниз. Она никого не увидела, но это, впрочем, ничего не значило.
Страх отступал.
Когда-то она отстреливалась от двух «девяток», которые пытались прижать ее машину к обочине на темной дороге черной ночью в двухстах километрах от ближайшего города. Когда-то она продавала лук на рынке и в одиночку противостояла местной мафии, и ее в конце концов зауважали и оставили в покое. Когда-то у нее пытались отобрать казино, когда-то она бежала по трассе со сломанной лыжей, когда-то…
Сейчас она слушала, но звон все портил. Марина нажала в кармане кнопку на телефоне. Где-то наверху у Евгения пошел вызов. Все гудело и звенело. Чувство тревоги снова начало нарастать безо всяких внешних причин. В груди заныло, как будто кожи коснулся горячий паяльник. Марина прямо-таки видела, как Евгений машет рукой, подавая знак, чтобы работу остановили.
Внезапно все стихло. Ни гула, ни грохота.
– Марина Владимировна, – сказал Евгений в трубку.
– Я на лестнице, спустись, пожалуйста, – сказала Марина. – Прямо сейчас.
И обомлела.
На лестнице появилась черная фигура, с головы до ног закутанная в покрывало. У Марины зашевелились волосы. Пуля вонзилась рядом с ее головой, вторая сорвала пряжку с ее сапога. Понимая, что поворачиваться к убийце спиной и бежать вниз по лестнице – верная смерть, Марина бросилась к перилам и перепрыгнула через них, одним махом оказавшись на метр ниже. Просвистела третья пуля, левую руку обожгло болью. Сверху хлопнула дверь. Кто-то бежал вниз по лестнице, громко топая.
Евгений.
Фигура в черном метнулась к выходу на третий этаж, дверь лифта открылась и закрылась.
В лифте человек снял покрывало, сложил его в сумку, спрятал пистолет. Несколько секунд спустя о черной фигуре уже ничего не напоминало. Когда Евгений спустился по лестнице и нашел на ступеньках тяжело дышавшую Марину, прикладывающую салфетку к царапине на предплечье, из подъезда вышел совершенно обычный и ничем не примечательный человек.
Волосы у сестры были по-прежнему жирными и висели неаппетитными сосульками. Марина посмотрела на стол. На нем виднелись застарелые пятна варенья. Тогда она принялась смотреть на стену, там обои висели полосами и кое-где вздулись. От разрухи ни спрятаться, ни скрыться.
«Разруха – она в головах», – вспомнила Марина популярную цитату.
– Вот, – сказала Лена и протянула Марине бумагу. – Нашла в почтовом ящике.
То же самое. «Смерть близка».
Марина закрыла глаза. Что может объединять ее, Виталика и Лену? Почему все трое? И трое ли? Не начнут ли получать такие письма их родители? Или уже получили и молчат, чтобы не волновать ее и Виталика, которых по прежнему считают маленькими детьми?
Смерть близка.
Куда же ближе? Марина уже трижды вырывалась в последнее время из ее цепких рук.
– Не выходи из квартиры, – сказала Марина сестре. – Никому не открывай. Это не пустые угрозы, а реальная опасность.
Она подняла рукав и показала перебинтованную руку. Лена посмотрела на руку, потом перевела взгляд на опаленную прядь волос и царапины на лице сестры.
– Красиво, да? – спросила Марина. – Это мне еще дивно везет.
– Кто это сделал? – спросила Лена.
– Я не знаю, – пожала плечами Марина, сожалея, что никак не может заставить себя видеть в сестре человека.
Она давно привыкла оценивать всех по их достижениям, финансовому состоянию, одежде, машине, умению вести себя в обществе, наконец. Но не по человеческим качествам. Где-то в глубине души ее кольнула мысль, что она не вполне справедлива и к Виталику.
Она любит его, но как домашнее животное. Умную собаку, которая умеет приносить тапочки, Марина любила бы точно так же.
– Мне тоже пришло такое письмо, – сказала Марина. – И я трижды едва избежала смерти. Последний раз на меня покушались два часа назад. И Виталику такое подсунули под «дворник» на лобовом стекле. И он тоже едва спасся, его машина сбила – ну да ты знаешь.
Она поморщилась. Рука болела. Зазвонил телефон, это как раз был легкий на помине Виталик.
– Ты как, дорогой? – спросила Марина. – Лежишь? Хочешь домой? Нет уж. Пусть Олег Олегович глаз с тебя не сводит. Это серьезно. Нет, ты, конечно, мужчина, но никуда из больницы не уходи. Дай трубку Олегу Олеговичу.
Виталик что-то возмущенно говорил. Потом трубку взял Олег Олегович.
– Никуда Виталика не выпускать, – повторила она. – Пусть остается в больнице. Договаривайтесь с врачами, пусть капельницы ему с глюкозой ставят. Чтобы у него меньше было искушения слинять.
Лена подняла на сестру глаза.
– Может, я пойду в больницу, там посижу? – вдруг предложила она.
Марина посмотрела на нее с удивлением.
– Нет, – сказала она, – в больницу не надо. Сейчас я заберу тебя к себе. Тут двери вообще картонные. А там все в порядке, у меня – крепость. Пересидишь там.
Лена сжалась на переднем сиденье «Хаммера» Марины, чувствуя себя неловко. Марина посмотрела на ноги сестры. Заношенные полусапожки с рынка, ветровка, которой десять лет. Но она хотя бы помыла перед выездом голову.
Поначалу, несколько лет назад, Марине все время хотелось дать сестре денег или что-то купить ей, но она быстро поняла, что деньги тратятся на всякую ерунду и не идут впрок. Более того, Лена не искала работу, вообще работать не хотела. А зачем, если Марина все равно даст больше, чем эти – по ее выражению – гроши, которые Лене предлагали?
Марина вздохнула. Понять сестру до конца ей так и не удалось.
– Сиди дома, смотри телевизор, никуда не выходи, – сказала Марина.
Сестра с раздражением закатила глаза. Марине захотелось ее ударить. Она понимала, что Лена не видела смерти незнакомой девушки, не лежала на полу под градом стекол и не бежала по лестнице, спасаясь от пуль. Она могла себе позволить закатывать глаза.
«Для всего остального есть Марина», – мысленно перефразировала она рекламный слоган.
Дима позвонил, когда Марина уже поворачивала к дому.
– Игорь хочет с нами поговорить, – сказал он. – Кроме того, я хочу сообщить тебе новость. У этого Игоря была любовница, – сказал Дима.
– Ну, это дело житейское. Сотрудница?
– Еще не знаю. Пока только знаю, что была.
В ресторане все стулья были затянуты зеленой кожей. Пахло чем-то приятным и терпким, как свежескошенная трава.
– Вы хотели что-то рассказать? – спросил Дима Игоря.
Перед Мариной стояла тарелка пасты с морепродуктами, но она не прикасалась к еде. Свет в ресторане был приглушенный, мягкий, тихо играла музыка. Кондиционер приятно охлаждал горячие виски. Она взяла стакан с минералкой и прижала ко лбу. Лена, сжавшаяся в уголке дивана, нервно пила сок. Ее руки с неухоженными ногтями дрожали.
– Здравствуйте, – сказал Игорь, кивнув Марине, – добрый вечер, – поздоровался он с Леной.
Голос звучал хрипло, под глазами мешки. Он снова посмотрел на Лену, на этот раз внимательнее.
– Моя сестра Елена, – представила Марина сестрицу.
