– А я вас помню, – вдруг сказал Игорь, глядя на Лену.
Лена вздрогнула и сфокусировала на Игоре взгляд.
– Я видел вас в супермаркете с мужчиной. Вы покупали постельное белье. Я обратил на него внимание, оно было синим, с яркими желтыми подсолнухами. Поэтому и вас запомнил.
Игорь рассматривал Лену, удивляясь разнице между сестрами.
– Возможно, – вежливо кивнула Лена.
Игорь вновь перевел взгляд на Диму и Марину.
– Вы знаете, что Жанну планировали сделать солисткой? – спросил он. – У них там в опере конкуренция отчаянная. В частности, я тысячу раз слышал имя Василисы. Думаю, ее надо проверить.
– Я тоже пару раз слышал это имя, – кивнул Дима.
– Кроме того, я нашел в компьютере жены переписку с этой Василисой…
– Пришлите мне, – попросил Дима.
Игорь кивнул и снова задумчиво взглянул на Лену.
Марина оставила Лену в квартире перед телевизором, заперла дверь и пошла вниз по лестнице, не прерывая разговора с Димой по телефону.
– А не была ли та самая Василиса любовницей Игоря? Такое бывает. Во всяком случае, я не удивлюсь, если там дело нечисто. Более того, это частично объясняет снисходительность Игоря – он знал, что жена изменяет ему с тобой, но ничего не делал, скандалов не устраивал, лицо ей не портил, за волосы не таскал, на развод не подавал. Потому что сам не без греха. Вот и делал вид, что ничего не происходит.
– Я так не думаю, – сказал Дима. В трубке его голос звучал чуть глуше, чем вживую. – Тут, как бы тебе объяснить доходчивее, политика двойных стандартов. Мужчина считает, что ему – можно. Это нормально, самец – существо полигамное. Да и в обществе считается, что мужская измена – совсем не то же самое, что женская. То есть большинство мужчин оправдывают свои измены, но это вовсе не значит, что они будут терпеть такой же поступок жены. Напротив, они будут потрясены, возмущены, шокированы, большинство из нас никогда не простят женам неверности.
– Гады. Феминистки вас бы линчевали.
– А ты хочешь изменить мужу?
Марина разозлилась.
– Иди в задницу, – сказала она. – А что там жилищный вопрос? Если окажется, что квартира принадлежала Жанне, а Игорь и пассия…
– Нет. Это его квартира.
– То есть он ни при чем.
– Кроме песни «Killing me softly» и факта слежки – никаких улик. Кроме того, меня смущает артистизм. Роза, красная лента…
Людям, которые живут вместе, гораздо легче организовать убийство второй половины в домашней, так сказать, обстановке. Без привлечения курьеров, отравленных роз и прочей чуши.
– Да, нелогично, – сказала Марина, – но в последнее время вокруг меня много нелогичного. Зачем, скажи, предупреждать, что смерть близка? Меня же гораздо легче убить без предупреждения. А иначе уже намного труднее, я ведь начеку, готова сопротивляться. Зачем печатать на принтере эти дурацкие записки? А фигура в черном плаще? Это уже не театр. Это цирк!
Она толкнула дверь и вышла из подъезда, продолжая разговаривать. Дима припарковался рядом с ее машиной. Он разговаривал, сидя в автомобиле.
– Поехали туда, где пахучая квартира, – сказал он, увидев Марину и отключив гарнитуру на ухе. – Посмотрим, что скажут баллисты. А потом – вдруг тот, в плаще, следы оставил?
Марина забралась на пассажирское сиденье его машины.
– Главное – кто и зачем, – сказала она. – Не могу уловить вообще никакого смысла. Ну, узнаем мы марку пистолета, и что?
– Поехали, – сказал Дима. – Он в конце концов должен проколоться, наш злодей. Улики оставить, оступиться, сглупить.
– Это женщина.
– Ой, сомневаюсь, – сказал Дима. – Наглое и фантастически удачливое существо.
– Ты обо мне? – подняла бровь Марина.
Игорь медленно напивался, сидя перед монитором. Обычно он напивался быстро, но сегодня, для разнообразия, делал это постепенно. В наушниках орала музыка. Игорь открыл в графическом редакторе фотографию Жанны и принялся непонятно зачем перекрашивать ее лицо в голубой цвет. Алкоголь действовал: он чувствовал себя все менее и менее вменяемым. Руки стали тяжелыми, веки опускались, Игорь тряхнул головой и снова открыл глаза.
Лицо было голубым, как платье Жанны в тот день.
Он вытащил телефон и непослушными пальцами набрал чей-то номер, но потом отменил вызов.
Игорь закрыл глаза, но перед глазами светилась только блестящая лысина. Он ненавидел любовника своей жены, но в данном случае это ничего не значило. Игорь встал, пошел в ванную и сунул голову под струю холодной воды. Тузя прыгала рядом и пыталась лизнуть его руку. Он дружелюбно потрепал собачку по загривку.
– «Смит-Вессон». Шестизарядный, – сказал криминалист, рассматривая пулю.
– Я оплачу вам работу вне графика, – сказал Дима, – особенно если вы еще что-то выясните.
Еще один сотрудник криминалистической лаборатории изучал пол на лестнице.
– Идите сюда, взгляните, – позвал он. – Это интересно.
На полу, закатившись под перила, лежала авторучка. Прозрачная, фиолетовая, красивая.
– Это не ваше, девушка? – спросил первый криминалист. – Не вы обронили?
– Нет, – ответила Марина.
Где-то она уже видела эту авторучку. Она закрыла глаза, потом сжала пальцами виски. Марина стояла на ступеньку ниже Димы. Так они оказывались как раз одного роста.
– Видела такую? – спросил Дима, правильно истолковав ее движение.
– Да.
– Но не помнишь где?
Марина сжала руки. Разгадка была так близка. Так близка. Что-то летало в сознании, как светлячок, но не давалось, и у Марины никак не выходило зафиксировать эту точку, чтобы осветить себе дорогу.
– Видела. Точно, – сказала она.
– У себя на работе? Где еще? На работе, только на работе. Это не простая авторучка, в банке и на почте таких клиентам не выдают. «Эрих Краузе», конечно, не особо дорогая марка, но тем не менее выглядит достаточно характерно. Этот цвет фиолетовый…
Марина продолжала думать.
– Где ты вообще встречаешься с авторучками?
– Елки-фиалки, да много где, – сказала Марина.
– Скажите, – обратился Дима, – она тут не полгода уже лежит? А то мы пойдем по ложному следу.
– Пролежи она тут хоть день, ее бы подобрала местная интеллигенция, – сказал второй криминалист.
У него были такие рыжие волосы, что казались оранжевыми. Марина почему-то подумала – в детстве его дразнили «морковкой».
– На ней пыли нет, – сказал первый криминалист. – Ручка у нашего стрелка, видимо, вывалилась в тот момент, когда он переодевался в свой черный балахон. Он же одевался прямо на лестнице. Вы, девушка, пешком шли, а он обогнал вас на лифте, вышел, поставил на пол сумку, достал балахон, натянул его, взял пистолет и встретил вас, так сказать, во всеоружии.
«И убийца, конечно, услышал бы, что у него упала ручка, но ведь рабочие, которых привел Евгений, так шумели, что слышно ничего не было», – подумала Марина.
Она вдруг почувствовала, как сильно устала. Даже металл, бывает, устает. Марина медленно пошла по ступенькам вниз, в машину. Уже дойдя до «Мерседеса», вспомнила, что это не ее машина, что у нее нет ключей, но тут автомобиль моргнул всеми фарами и открылся. Она повернулась и махнула рукой, зная, что Дима наблюдает за ней откуда-то сверху, а потом села.
