ним. А сзади уже подбирался черный «Порш Кайенн». Он с ревом прорвался через ручей, подняв тучу брызг и теперь стремительно приближался к «УАЗу» и «Сузуки», безнадежно скользящим вниз по склону – колеса обеих машин вращались изо всех сил, но жижа из снега, воды и грязи не обеспечивала должного сцепления. У «Сузуки» был погнут бампер, ржавый перед «УАЗа» болтался на одном винтике.
Торжествующий «Порш», видящий, что лидер гонки попал в такое сложное положение, тут же изменил траекторию и поехал в объезд дороги, через снег. Почти касаясь брюхом сугробов, прекрасная машина прорывалась по обочине. Вверх, вверх и вверх! С надсадным ревом черный внедорожник ехал прямо через снег, по девственному склону. И тут…
– А-а-а-а-а!!! – в ужасе закричали девушки.
«Порш Кайенн» наклонился и сорвался с обрыва, на который уже почти выехал. Передние колеса автомобиля взлетели в воздух, он тяжело упал на бок и, переворачиваясь, полетел вниз, в ручей.
Чен ждал завтрашнего дня. Решив поужинать, он хотел было сходить в ресторан, но потом счел, что безопаснее всего будет все же посидеть дома. Поэтому он купил себе пачку пельменей, местное национальное блюдо, сварил их, высыпал в тарелку и добавил туда же банку красной икры. По телевизору показывали футбол, играли «Челси» с «Барселоной». «Челси» Ли Минь люто ненавидел.
– Абрамович, – пробормотал он со злостью, – несколько миллиардов, бизнес, дом, дети, красивая жена, да еще и «Челси» в придачу! А я? Всего лишь миллионер, и все время в бегах, все время с чужими паспортами, без постоянной подруги, без детей и без спокойствия. Хотя футбольный клуб купить могу. Правда, не такой, как «Челси».
Он смотрел футбол и злился. Его беспокоила красивая русская контрразведчица.
– Я не знаю, не знаю, – сказал Чен по-английски, сверкая темными восточными глазами, – она мне в плюс или в минус? Будет ли она в итоге выигрышным козырем или из-за нее я провалю все дело? Ее ищут. Возможно, я успею первым – получу документы от Кондрашкиной, красавицы с лошадиным задом и корсетом а-ля Кармен, или они-таки успеют раньше?
Ли Минь встал и заходил по комнате туда и назад.
– Может, Еву надо было убить и закопать, – спросил он сам себя, – там такая яма рядом удачная была? Всего-то и дел, что земли сверху набросать, а потом еще немного снега. Впрочем, – продолжил он свою мысль, – поехать туда и убить ее я всегда успею.
Чен подошел к окну и выглянул вниз. Во дворе на скамейке сидели и беспечно курили два молодых человека. Ли Минь присмотрелся. Это были Олег и Николай.
– Нет, на ферму ехать нельзя, – процедил Чен сквозь зубы, – за мной следят, причем теперь наблюдение усилилось.
Олег и Николай терпеливо ждали. На подъезд Ли Миня они не смотрели, но тем не менее было ясно, что со входа не спускают глаз. То, что именно эти ребята – кадровые сотрудники ФСБ, Чен вычислил давным- давно.
Ли Минь подошел к окну, выходящему на проспект.
– Уйти от них – пара пустяков.
Он оделся, вышел на балкон и стал быстро, как паук, спускаться с пятого этажа по водосточной трубе.
Ноги Евы свело судорогой, и она упала прямо возле столба, под который так долго делала подкоп.
– Бежим! – прошипела ей в ухо Гнучкина.
– Не могу! Ноги, – простонала Ершова сквозь сцепленные от боли зубы.
Шаги приближались. Что-то звякнуло, как будто посетитель заброшенной фермы нес лопату и случайно зацепился ею за дверной косяк.
Гнучкина в ужасе оглянулась, а потом схватила Еву под мышки и, тяжело дыша, поволокла ее по полу. Острая замерзшая солома впивалась девушке в спину, блузка трещала по швам и рвалась. Актриса поскользнулась, упала, снова встала, еще раз рухнула прямо на Ершову, чуть не задушив ее своим полным тяжелым телом, но затем опять вскочила на ноги и потащила едва дышавшую Еву по неровному земляному полу. Окно было уже рядом. Из него дул ледяной ветер. В помещение влетал рой снежинок. С трудом дотащив девушку до окна, Гнучкина принялась подталкивать девушку вверх.
– Помогай! Цепляйся! – придушенно выла Гнучкина.
Сзади еще раз звякнуло. Ужас придал актрисе сил. Она напряглась и сделала хороший толчок, как штангист. Ева упала грудью на покосившуюся оконную раму, зацепилась цепочкой, соединяющей наручники, за какой-то выступ и, перевалившись, рухнула головой вниз в сугроб. Спустя мгновение прямо на нее обрушилось тяжелое тело Гнучкиной. От удара Ершова на мгновение потеряла сознание, но холодный снег быстро отрезвил ее.
– Бежим! Бежим! Быстрее в лес! – продолжала глухо завывать женщина, пытаясь тащить Еву по глубокому снегу. Снежинки падали и падали сплошной белой стеной.
Ершова с трудом встала на дрожащие ноги, упала, снова встала и медленно заковыляла в сторону больших елей, нижние ветви которых тонули в огромных сугробах.
«Десятка» ползла по дороге, стараясь попасть в колею, сделанную предыдущими машинами. Снег все шел и становился, казалось, со временем все гуще и гуще. Ферма, стоявшая на холме, медленно приближалась. Темное кирпичное сооружение казалось зловещим.
– Людей там не видно, – сказал Чабрецов, пристально смотрящий на здание, до которого оставалось около семисот метров.
– Проверим, – коротко ответил Владимир Евгеньевич.
Машина почти касалась поверхности дороги и каждую секунду могла сесть на брюхо. Колею, по которой ехала «десятка», быстро заносило снегом.
– Резина зимняя? – спросил Денис Леонидович полковника.
– «Вредештайнер Сноустар», голландская, – кивнул Рязанцев. – Может, и доедем.
– В крайнем случае, я подтолкну, – сказал Чабрецов.
Владимир Евгеньевич кивнул. В эту же секунду колеса «десятки» провалились в какую-то яму, невидимую под снегом. Колеса завизжали и сорвались в пробуксовку.
– Вот и наступил момент, когда нужно толкнуть, – вздохнул полковник.
Он поднял голову и посмотрел на здание вдали, полускрытое плотной пеленой падающих снежинок. Черное, приземистое, длинное, оно было похоже на лениво лежащего на холме зверя.
«Ева, Ева, где ты сейчас?» – с тоской подумал Евгений Владимирович, помимо воли вспоминая оливковую кожу девушки и ее темные восточные глаза.
Чабрецов вышел из машины и уперся руками в задний бампер застрявшей «десятки». Двигатель взревел. Раз! Два! Машина продвинулась на пару сантиметров и снова застряла в сугробах, которые росли не по часам, а по минутам.
Летящий с обрыва «Порш» тяжело переворачивался в воздухе. Люди стояли и смотрели, как огромная машина мнется и корежится с каждым ударом о землю, окна ее разлетались мелкой стеклянной пылью. Внедорожник сделал последний кульбит и тяжело приземлился в ручей, подняв тучу брызг. При этом машина глубоко зарылась в грязь. В наступившей тишине было слышно, как шелестит камыш и испуганно чирикают снегири.
– Обалдеть, – громко сказал пилот «Сузуки». Его штурман потрясенно молчал, открывая и закрывая рот, из которого не доносилось ни звука.
– Мама дорогая! – воскликнула Диана.
– Они там хоть живы? – прошептала Люда.
В следующий момент все вчетвером уже бежали к «Поршу», беспомощно лежавшему колесами вверх.
Зайдя в обжигающе холодную воду, Люда присела и заглянула в выбитое окно.
– Машина-то хоть не взорвется? – испуганно спросила ее полненькая Грицак.
– Нет, – покачал головой штурман «Сузуки», который наконец обрел способность внятно выражаться, – у этого автомобиля при перевороте на крышу автоматически глушится двигатель.
– Да! Но все равно машину жалко! – раздался из «Порша» женский голос, и в окно неспешно вылезла крупная девица. С другой стороны в воду плюхнулось еще одно тело, также выползшее из разбитого в хлам
