бы из Парижа свою семью и тем подверг бы тайну опасности. Ну, а я из боязни, чтобы никто не догадался об этой тайне, оставил бы в Париже свою жену и детей».
Надо иметь в виду именно эту удивительную способность Наполеона производить обаяние, чтобы объяснить себе его
удивительное возвращение с острова Эльбы и эту победу над Францией одинокого человека, против которого выступи-
ли все организованные силы великой страны, казалось, уставшей уже от его тирании. Но стоило ему только взглянуть на
генералов, присланных для того, чтобы завладеть им, и поклявшихся им завладеть, и все они немедленно подчинились
его обаянию.
«Наполеон, — пишет английский генерал Уолслей, — высаживается во Франции почти один, как беглец с маленького
острова Эльбы, и в несколько недель ему удается без всякого кровопролития ниспровергнуть всю организацию власти
во Франции, во главе которой находился ее законный король. Существуют ли случаи, где личное превосходство челове-
ка проявлялось бы более поразительным образом? В продолжении всей этой последней его кампании можно ясно ви-
деть, какую власть он имел над союзниками, заставляя их следовать его инициативе, и как мало было нужно, чтобы он
их раздавил окончательно».
Его обаяние пережило его и продолжало увеличиваться. Благодаря именно этому обаянию попал в императоры его
безвестный племянник. Наблюдая затем, как возрождается его легенда, мы можем убедиться, насколько еще могущест-
венна его великая тень. Обращайтесь дурно с людьми сколько вам угодно, убивайте их миллионами, вызывайте нашест-
вия за нашествиями, и все вам будет прощено, если вы обладаете достаточной степенью обаяния и талантом для под-
держания этого обаяния.
Я привел тут совершенно исключительный пример обаяния, но необходимо было указать именно на такой случай, чтобы происхождение великих религий, великих доктрин и великих империй сделалось нам понятным. Генезис всего
этого неясен, если не принять во внимание могущественную силу обаяния.
Но обаяние основывается не исключительно на личном превосходстве, на военной славе или религиозном страхе.
Оно может иметь гораздо более скромное происхождение и все-таки быть весьма значительным. Наш век указывает нам
много таких примеров. Одним из самых разительных является история знаменитого человека (Лессепса), изменившего
вид земного шара и коммерческие сношения народов, отделив два континента. Он успел в своем предприятии не только
вследствие громадной воли, но и вследствие обаяния, которое он имел на всех окружающих. Чтобы победить почти
всеобщее недоверие, ему надо было только показаться. Он говорил несколько минут, и, благодаря его очарованию, про-
тивники быстро превращались в его сторонников. Англичане в особенности восставали против его проекта, но стоило
