именно потому что она представляется нам не в том виде, в каком она есть, а в сопровождении всей свиты исторических
воспоминаний. Главное свойство обаяния именно и заключается в том, что оно не допускает видеть предметы в их на-
стоящем виде и парализует всякие суждения. Толпа всегда, а индивиды — весьма часто, нуждаются в готовых мнениях
относительно всех предметов. Успех этих мнений совершенно не зависит от той частицы истины или заблуждения, ко-
торая в них заключается, а исключительно лишь от степени их обаяния.
Теперь я буду говорить о личном обаянии. Этот род обаяния совершенно отличается от искусственного или приобре-
тенного обаяния и не зависит ни от титула, ни от власти; оно составляет достояние лишь немногих лиц и сообщает им
какое-то магнетическое очарование, действующее на окружающих, несмотря даже на существование между ними равен-
ства в социальном отношении и на то, что они не обладают никакими обыкновенными средствами, для утверждения
своего господства. Они внушают свои идеи, чувства тем, кто их окружает, и те им повинуются, как повинуются, напри-
мер, хищные звери своему укротителю, хотя они легко могли бы его разорвать.
Великие вожаки толпы: Будда, Магомет, Жанна д'Арк, Наполеон обладали в высшей степени именно такой формой
обаяния и благодаря ей подчиняли себе толпу. Боги, герои и догматы внушаются, но не оспариваются; они исчезают, как
только их подвергают обсуждению.
Великие люди, об обаянии которых я только что говорил, без этого обаяния не могли бы сделаться знаменитыми.
Конечно, Наполеон, находясь в зените своей славы, пользовался огромным обаянием, благодаря своему могуществу, но
все же это обаяние существовало у него и тогда еще, когда он не имел никакой власти и был совершенно неизвестен.
Благодаря протекции, он был назначен командовать армией в Италии и попал в кружок очень строгих, старых воинов-
генералов, готовых оказать довольно-таки сухой прием молодому собрату, посаженному им на шею.
Но с первой же минуты, с первого свидания, без всяких фраз, угроз или жестов, будущий великий человек покорил
их себе. Тэн заимствует из мемуаров современников следующий интересный рассказ об этом свидании:
«Дивизионные генералы, в том числе Ожеро, старый вояка, грубый, но героичный, очень гордившийся своим высо-
ким ростом и своей храбростью, прибыли в главную квартиру весьма предубежденными против выскочки, присланного
из Парижа. Ожеро заранее возмущался, уже составив себе мнение о нем по описанию и готовясь неповиноваться этому
73
«фавориту Барраса», «генералу Вандемьера», «уличному генералу», на которого все смотрели как на медведя, потому
