не определенными также и очень неопределенные мнения. Но так как вопросы общего характера всегда бывают бо-
лее многочисленны, то в палате неизбежно преобладает нерешительность, поддерживаемая притом страхом перед
избирателем, скрытое внушение которого всегда стремится образовать противовес внушению вожаков. В таких же
прениях, очень, впрочем, многочисленных, относительно которых у членов собрания не существует ранее устано-
вившихся мнений, всегда одерживают победу вожаки, навязывающие свои мнения толпе. Потребность в таких вожа-
ках очевидна уже потому, что под именем предводителей групп они встречаются в собраниях всех стран и являются
настоящими властелинами этих собраний. Люди в толпе не могут обойтись без господина, и потому-то голосование
какого-нибудь собрания обыкновенно служит выражением мнения лишь очень небольшого меньшинства.
Вожаки действуют, главным образом, не своими рассуждениями, а своим обаянием, и лучшим доказательством это-
го служит то, что если вследствие какой-нибудь случайности они лишаются обаяния, то вместе с этим исчезает и их
влияние.
Обаяние вожаков имеет индивидуальный характер и не находится в зависимости ни от имени, ни от славы. Вот что
рассказывает Жюль Симон о великих людях 1848 года, среди которых он заседал.
«За два месяца перед тем, как сделаться всемогущим, Людовик Наполеон был ничто...
Виктор Гюго взошел на трибуну. Он не имел успеха. Его слушали, как слушают Феликса Пиа, но ему меньше апло-
дировали. «Я не люблю его идей, — сказал мне Волабелл, говоря о Феликсе Пиа, — но это один из самых великих писа-
телей и величайший оратор Франции». Эдгар Кинэ, этот редкий и могущественный ум, не считался ни во что. Он поль-
зовался популярностью до открытия собрания, но в собрании ее совершенно не имел...
Политические собрания представляют собой именно такое место на земле, где блеск гения всего меньше ощущает-
ся. Там имеют значение красноречие, приспособленное ко времени и месту, и услуги, оказанные не отечеству, а парти-
ям. Для оказания должного почтения Ламартину в 1848 г. и Тьеру в 1871 г. понадобился могущественный стимул на-
стоятельной, неустранимой опасности, но как только она прошла, то сразу же исчезли чувства и страха, и благодарно-
сти».
Я воспроизвел эту цитату ради фактов, которые в ней заключаются, но не ради объяснений, представляющих лишь
весьма посредственный интерес в психологическом отношении. Толпа потеряла бы тотчас же свой характер толпы, если
бы она приняла во внимание услуги, оказанные вожаками отечеству или партиям. Толпа, повинующаяся вожаку, подчи-
