Короткие сумерки застали нас в глубокой извилистой лощине, Нагромождение каменных глыб по ее краям в какой-то мере защищало нас от дождя и пронизывающего ветра. До болотистых низин было уже буквально рукой подать, но от реки нас отделяла гористая полоса, которую необходимо преодолеть до наступления темноты. Когда мы покинули лощину, укрывавшую нас от непогоды, и прошли последнюю сотню ярдов, на юго-востоке показались знакомые утесы с черным песком у подножия. По моим расчетам, лодка должна была быть где-то здесь.
Мы нашли ее не сразу и заканчивали наши поиски уже при свете фонаря. Вздувшаяся река не добралась еще до лодки, но брезент не смог как следует защитить ее от дождя. Некоторые вещи плавали в воде, но все же значительная часть самого необходимого имущества не промокла и не испортилась. Влага проникла в полиэтиленовые мешочки с мукой, солью и галетами. Мне показалось, что мука заплесневела, однако темнота мешала рассмотреть все как следует, а жечь без особой надобности фонарь не было смысла. Мы разложили костер в углублении под скалой, где было достаточно плавника. Чтобы сырые дрова разгорались побыстрее, мы изрубили навес лодки. Но когда я хотел плеснуть на дрова немного горючей смеси из бидона, оказалось, что почти вся она каким-то образом вытекла…
Но все же ее хватило, чтобы разжечь огонь, и, когда пламя ярко запылало, мы разложили вокруг все наше имущество для просушки. Потеря горючего была для нас жестоким ударом. Ведь, я рассчитывал, что этот бензин поможет нам без особых хлопот разжигать костры во время всего пути. Но тут уж ничего не поделаешь. Конечно, это была моя вина, потому что я как следует не осмотрел бидон перед отплытием из Кевейгека. Мы вычерпали из лодки воду и при свете костра осмотрели днище. В нем были глубокие вмятины, оно обросло ракушками, но все же после небольшого ремонта в этом «бато» вполне можно будет плыть по реке. В углублении под скалой помещался костер, но ни для нас, ни для наших вещей места уже там не было. Поэтому из остатков брезента мы соорудили нечто вроде навеса и, разложив еду на перевернутой лодке, стали обсуждать планы на завтра.
Над огнем вскипал котелок, от наших лохмотьев валил пара мы все болтали и болтали, и я никогда не думал, что Чарли может быть так разговорчив. Казалось, будто с его плеч свалился тяжелый груз. Я начиная понимать, какому ужасному испытанию подверглось его воображение в тех зловещих, наполненных таинственным воем пещерах, где нервы были все время напряжены и казалось, вот-вот должно случиться что-то страшное. Интересно, далеко ли от Апайквы согласился бы он отойти, если бы знал хоть частичку того, что ждет его в пути с этим «сумасшедшим» англичанином?
Но нам не долго пришлось наслаждаться теплом и уютом. Ветер внезапно переменился. Косые струи дождя хлестали теперь прямо по скале, капли с громким, шипением падали на раскаленные головешки, и веселое пламя на глазах угасало. Пока мы перетаскивали наше имущество под навес, от костра осталась лишь кучка едва тлеющих углей. В свете фонаря от нее поднимались тонкие струйки дыма… Я лежал на холодном песке, пытаясь заснуть под шум дождя, хлеставшего по хлопающему на ветру брезенту. Я так устал, что едва не уснул прямо во время еды, но стоило мне только лечь, как сон тут же пропал. Я ворочался с боку на бок, и казалось прошла целая вечность, прежде чем я задремал.
Вдруг я почувствовал, что Чарли с силой тормошит меня. Он что-то кричал, но его голос тонул в шуме свирепой бури, которая все усиливалась. Вспышки молний освещали черные косматые тучи. Страшные раскаты грома гремели среди залитых водой скал, словно зловещие удары судьбы. То место, на котором я лежал, было залито на несколько дюймов водой. При вспышке молнии я увидел, как из широкого устья недавно еще сухой лощины мчится мощный поток. Лодку перевернуло и поволокло к болотам.
Можно было не зажигать фонаря. Непрерывные вспышки молний разрезали небо и ярко освещали полоску прибрежного песка. Мы бросились к лодке, перевернули ее и стали торопливо швырять в нее вещи. Они снова были мокрыми. Мы свалили все в одну кучу и прыгнули в лодку вслед за вещами. Якорь прочно засел среди кривых узловатых корней, а веревка была надежно привязана к лодке. Я снова завернул ружья в брезент, засунул их под заднюю скамью, а остатком брезента, служившего нам навесом, укрыл продукты. Нам оставалось только ждать. Бог знает, чем бы все это могло кончиться, если б лодка не была привязана и нас бы несло в темноте среди шумящих камышей. Когда мы выбрались из зарослей, я огляделся вокруг.
К вою ветра и глухому шуму дождя теперь примешивался какой-то новый звук — зловещий, нарастающий гул, который превращался в оглушительный рев. Снова, будто взрыв бомбы, раздался страшный удар грома, а с вершины утеса с треском посыпался целый град камней. Нарастающий рев заглушил последние раскаты. Еще раз сверкнула молния, и в ее огненном блеске я увидел широко раскрытые горящие глаза Чарли, который указывал куда-то дрожащей рукой. Его отчаянный крик потонул в вое ветра. Но я взглянул в ту сторону, куда он показывал, и леденящий страх сжал мне сердце.
Вниз по глубокому оврагу стремительно мчался бурлящий пенистый вал высотой в двенадцать футов. Когда он вырвался к прибрежной полоске песка, гребень его опрокинулся. На лодку обрушились целые тонны кипящей, ревущей воды. Суденышко взметнулось в воздух. Веревка лопнула, как ниточка, и лодка стала почти вертикально. Потом волна ее опрокинула, затопила и начала швырять и переворачивать. Я оказался под водой, почти оглушенный. Кровь стучала у меня в ушах, а легкие разрывались на части. Я силился выбраться, но меня уносило куда-то во тьму…
Что-то с силой ударило меня в бедро, и я непроизвольно ухватился за этот предмет. Мои пальцы вцепились в какой-то острый камень, но тут же волна опять подхлестнула меня, и я начал беспомощно хватать бурлящую воду…
14. Яд болот
Я лежал, с трудом переводя дыхание, прислушиваясь к шуму волн, с силой бьющих по зарослям тростника и стволам деревьев. Я сообразил, что лежу на каких-то камнях, истерзанный, полузахлебнувшийся, чудом оставшийся в живых, и страстно молил небо, чтобы поскорее наступал благословенный рассвет. Сверкнула молния, и я заметил среди острых камней какую-то груду лохмотьев и торчащие из-под них руки и ноги. Это был Чарли, но живой или нет, бог знает. Я отчаянно цеплялся за камни. Вокруг шумела и булькала вода, отливающая черным блеском при каждой вспышке молнии. В этом обезумевшем мире мчащейся воды, воющего ветра и оглушительных раскатов грома время теряло всякий смысл…
Откуда-то сверху на камни свалилась груда перепутанных ветвей. Одна ветка хлестнула меня по голове, а остальные основательно придавили к земле. Должно быть, я потерял тогда сознание. Когда я пришел в себя, над туманными горами уже брезжил рассвет. Дождь прекратился. Легкий ветерок дул над поблескивающей полоской топкого берега, поваленным тростником, широкими озерками и запутанной сетью извилистых ручьев. Бедро у меня сильно болело. Я с трудом выбрался из-под густых зеленых ветвей и, проклиная свою скованность и боль в бедре, поднялся на ноги. Сквозь дыру в штанах были видны ссадины.
Чарли лежал на спине, широко раскинув руки, рот его был открыт. Рваная рубашка почти свалилась с плеч, а сам он казался бездыханным трупом. Но когда я попытался приподнять его, Чарли зашевелился и выругался. Влажно поблескивал прибрежный песок. По оврагу бежал поток глубиной в несколько дюймов, затем он пересекал полоску песка и вливался в обширное болото. Вода принесла из верховьев оврага крупные каменные глыбы и нагромоздила их в зарослях поломанного тростника.
Мы стояли посреди этого хаоса, дрожащие от холода, насквозь промокшие, какие-то ужасно несчастные, и вглядывались в зловещие джунгли. Чарли не произнес ни звука. Он потерял все свои алмазы вместе с истрепанной шляпой и значительной частью рубашки. У него остались лишь рваные шорты, разбитая трубка и ржавый мачете, все еще болтавшийся в ножнах на веревке, обмотанной вокруг талии. В таком положении, видимо, лучше не высказываться.
У меня начинался приступ лихорадки. Содержимое маленькой аптечки в одном из отделений моего пояса превратилось в сплошную кашу из размокших лекарств и битого стекла. Из всех лекарств, которые могли бы помочь в данном случае, уцелело лишь несколько таблеток драмафрима. Но все остальные вещи в намокшем поясе были целы, за исключением географических карт, в которых я уже больше не нуждался. У меня был компас, да и Чарли все-таки знал обратную дорогу. Однако все остальное наше имущество — тюки, ружья, снаряжение, продовольствие — смыло в болота. Нам надо было теперь построить плот и
