человека, я полагаю. А я… я следую по пути, который сама даже не могу как следует разглядеть перед собой. На нем расставлены путеводные знаки, но я не всегда умею их отыскать. Я имела в виду найти мальчишку-раба о девяти пальцах. – Она покачала головой, и он это почувствовал. – А вместо него встретила Альтию. И хотя она не была ни мальчиком, ни рабом и все пальцы у нее были на месте, я ощутила, что через нее идет некая связь. Поэтому я стала ей помогать. Да простят меня Боги, тем самым я отправила ее прямо на смерть. А потом я встретила Малту и сразу задалась вопросом, а не ей ли я должна была помочь. Я тянусь вперед, Совершенный, тянусь сквозь туманы времени то к смутным символам, которые вдруг оказываются живыми людьми, то к людям, которые на глазах уходят в небыль легенд. Мне предстоит свершение, но каково оно – покамест сокрыто от моего духовного ока. Я способна только пробиваться к пониманию. И надеяться, что, когда настанет тот миг, я все пойму и сумею предпринять нужные действия. Хотя, право слово, мало теперь осталось на это надежды. – Она перевела дух и спросила: – Ну так и откуда в тебе эти драконы?
Он обратил внимание, как она сменила предмет разговора. Тем не менее он ответил:
– Дело в том, что я должен был стать… драконами. То, что вы называете диводревом, – на самом деле коконы, которыми укрываются морские змеи, прежде чем начать превращаться в драконов. Коконы с неродившимися драконами были укрыты в недрах засыпанного города Старших, и там на них наткнулись торговцы из Дождевых Чащоб. Они убили невылупившихся драконов, а коконы, напитанные воспоминаниями, пустили на постройку живых кораблей. Собственно, нас только так называют – живыми. На самом деле мы мертвые. Жива только память, мы же обречены на странную полужизнь, будучи заперты в неуклюжих телах, не способных двигаться иначе, как при помощи людей. Мне, пожалуй, повезло еще меньше, чем прочим: на мою постройку пошел материал сразу двух коконов. Так что с момента моей постройки два дракона дерутся во мне за главенство. – Он покачал громадной головой. – К тому же, понимаешь ли, я слишком рано пробудился. Я не успел впитать достаточно человеческих воспоминаний, чтобы они прочно удерживали меня. Вот меня и раздирает надвое с тех самых пор, как я впервые открыл глаза.
– Все равно не понимаю, – отозвалась она. – Почему же ты тогда не дракон, а Совершенный?
Он горько рассмеялся.
– А как по-твоему, что такое Совершенный? Всего лишь тонкий налет человеческой памяти, нанесенный на пару сцепившихся драконов. Занятые борьбой, они мне не много оставили. Так что, когда я говорю «я», я сам толком не знаю, что имею в виду. – И вдруг вздохнул: – Вот что давал мне Кеннит, вот по чему я всего больше горюю. По чувству личности. По ощущению родства. Когда он был на борту, у меня не возникало сомнений относительно того, кто же я такой. Для вас он – кровожадный пират. Я же помню его сперва как живого и озорного мальчишку, радовавшегося волнам и ветру. Он так славно смеялся, раскачиваясь на снастях, с ним мне никогда не было одиноко. Он ни в какую не желал бояться меня. Он ведь родился здесь, на борту. Представляешь? Единственное чудо рождения, уравновесившее все смерти, которые прежде того здесь случились. Его отец протянул мне новорожденного, причем руки его были еще обагрены кровью жены. Он сказал мне: «Ты никогда не был по-настоящему моим кораблем, Совершенный. Твое сердце не лежало ко мне. Но, быть может, ты станешь принадлежать ему, как и он – тебе…» Так все и случилось. Он умел загнать драконов во тьму. А ты – ты их выпустила. Вот и будем теперь расхлебывать последствия. Все вместе.
– Они кажутся притихшими. Спящими, – сказала Янтарь. – А ты… ты похож на себя самого. Только стал более открытым.
– Вот именно. Открылся и прямо истекаю секретами. Э, а что ты там делаешь?
Он думал, она исследует полученные им повреждения. Но Янтарь осматривала и ощупывала не весь его корпус подряд, – только его тело.
– Намереваюсь сдержать слово, – ответила она. – Данное тебе и драконам. Хочу изваять тебе новые глаза. И раздумываю, с чего бы начать исправление.
– Не надо.
– Точно не надо? – тихо поинтересовалась Янтарь.
Он явственно ощутил ее разочарование и даже испуг. Она вправду пообещала это драконам. И что, спрашивается, ей делать, если Совершенный возьмет да и запретит ей?
– Я имею в виду, не надо исправлять. Ты лучше сделай мне совсем новую физиономию. Такую, чтобы в точности мне соответствовала, хорошо?
По счастью, она не спросила его, что конкретно он имеет в виду. Она лишь повторила:
– Точно? Ты уверен?
Он чуть призадумался.
– Я думаю… – сказал он затем. – Я все-таки думаю, что не хочу быть драконом. То есть на самом деле конечно хочу, но только и тем и другим. И еще я хочу быть Совершенным. Ну, в общем, все как ты говорила: чтобы трое слились воедино и сделались мной. Я хочу… – Он снова помедлил. Если он это скажет и она расхохочется – право, лучше было бы ему умереть. Хотя бы потому, что жизнь неизменно оказывалась труднее и мучительнее смерти. В конце концов он мысленно зажмурился и вполголоса выпалил: – Я хочу, чтобы ты сделала мне лицо, которое тебе самой полюбилось бы. Вот.
Она замерла и, кажется, даже обмякла у него на ладонях. Наверное, это просто ушло напряжение, от которого звенели точно струны все ее мышцы. Потом он ощутил легкое движение… и вот ее руки, лишенные перчаток, легко затанцевали по его лицу. Она примеривалась к его деревянным чертам и в то же время раскрывала ему себя. Кожа касалась кожи: Янтарь больше не пряталась от него. Он сразу понял – она совершала едва ли не самый храбрый в своей жизни поступок. Совершенный сделал над собой усилие и обуздал любопытство, побуждавшее его немедленно выяснить всю ее подноготную. Нет, он с уважением отнесется к оказанному ему доверию. Он обождет. И возьмет только то, что она сама сочтет возможным ему предложить.
Ее руки все гуляли по его лицу, изучая пропорции. Потом она приложила к его щеке развернутую ладонь.
– Я сделаю, как ты просишь, – сказала она. – На самом деле это не так уж и сложно. – И прокашлялась: – Работа немалая, но времени у нас хватит. К дню возвращения в Удачный у тебя будет новый облик.
– В Удачный? – Его изумлению не было предела. – Мы что, домой теперь поплывем?
– А куда же еще? – вздохнула она. – Что толку теперь гоняться за Кеннитом? Проказница у него в руках точно сыр в масле катается и явно этим довольна. Но даже если бы ей не нравился плен, что мы можем
