поделать?
– Погоди, – уперся он. – А как же Альтия? Янтарь опять замерла. Потом прислонилась к его щеке уже не ладонью, а лбом, и он ощутил всю бездну ее горя.
– Кораблик, но ведь ради Альтии все и затевалось. Без нее все теряет смысл. В том числе и мои поиски. Да и у бедного Брэшена сердце не лежит что-либо продолжать. Не говоря уже о команде. Люди даже мстить не хотят. Для нас все кончено, милый. Альтия погибла, и у меня все прахом пошло.
– Альтия? Погибла? Да о чем ты, Янтарь? Кеннит же выловил ее из воды!
– Что?!!
Янтарь так и ахнула, явно не поверив собственным ушам. Потом прижала к его лицу обе ладони.
Совершенный, со своей стороны, испытывал ничуть не меньшее изумление. Да как могло быть, что она этого не знала?
– Кеннит ее выловил, – повторил он. И пояснил: – Мне змей рассказал. Кажется, он хотел меня разозлить. Он сказал: «Кеннит украл у тебя двоих людей! Двух человеческих самок!»
На этом Совершенный умолк. Ему не нужны были глаза, чтобы ощутить: Янтарь сияла. Лучилась изнутри, как маленькое солнце. Впечатление было такое, как будто лопнула некая скорлупа и наружу хлынул теплый поток счастья.
– И Йек… Йек тоже… жива! – задыхаясь пробормотала она. Она судорожно захлебывалась, как будто ей долгое, долгое время недоставало воздуха. – Как же постыдно легко я теряю веру! – укорила она себя самое. – Пора бы мне уже набраться ума! Смерть не одерживает победы. Да, она угрожает, но она не в силах победить будущее. То, что должно произойти, обязательно произойдет! – Она вдруг чмокнула Совершенного в деревянную щеку, чем повергла его в полнейшее остолбенение, а потом еще и дернула за бороду: – Скорее, скорее, поднимай меня наверх! Вира, вира!!! Брэшен, Клеф! Слышите? Вы! Альтия-то, оказывается, жива!!! Кеннит вытащил ее из воды! Так мне Совершенный сказал! Брэшен, Брэшен, где ты там наконец?!
Услышав внезапные вопли Янтарь, показавшиеся ему истошно-отчаянными, Брэшен примчался на бак со всех ног. Он уже думал, носовое изваяние вознамерилось поотрывать не в меру смелой резчице руки и ноги, но вместо этого увидел, как Совершенный бережно ставит ее на обгорелую палубу. Янтарь побежала было навстречу капитану, бессвязно выкрикивая что-то про Альтию. Ноги не удержали ее – они подломились в коленках, и она упала.
– Говорил я тебе, отдохнуть надо! – страдая вместе с ней, грубовато упрекнул Брэшен.
Ему-то со стороны было видно, насколько сильно на пострадала. Волосы, прежде такие роскошные, свисали жалкими клочьями, между которыми виднелась красная шелушащаяся кожа. Левая половина лица и шеи все еще оставалась болезненно-багровой. Насчет остального тела он не был уверен – не видел ее нагишом, – но ходила она заметно хромая и скособочившись и все время прижимала к телу левую руку. С такими ранами ей бы пластом в постели лежать.
Подбежав, Брэшен со всей осторожностью поставил Янтарь на ноги. Она тяжело привалилась к нему, опираясь на его руку.
– Что с тобой? – сказал он. – Тебе плохо?
– Альтия, оказывается, жива, – выдохнула она. – Морской змей сказал Совершенному, что Кеннит подобрал двоих человек с нашей шлюпки. Двух женщин. То есть Альтия и Йек у него. Это значит, мы можем их выручить.
Она качалась в объятиях Брэшена, как пьяная, и говорила без остановки. Клеф подбежал к ним, недоуменно морща чистый лоб. Брэшен же без особого успеха пытался извлечь некий смысл из того бреда, который несла Янтарь. Альтия жива? Нет. Невозможно. Наверняка она о чем-то другом. Горе слишком глубоко засело в его сердце, чтобы сразу поверить. Поверить счастливой вести – чтобы, может быть, обмануться; нет, чересчур больно… Он так и сказал ей, сказал резко и грубо:
– Не верю!
– А я верю, – со счастливой улыбкой возразила Янтарь. – Если бы ты слышал его, ты бы тоже поверил. Ему сказал белый змей. Он видел, как на судно Кеннита поднимали двоих человек. Альтию и Йек!
– Слова морского змея в пересказе сумасшедшего корабля, – фыркнул Брэшен презрительно. Тем не менее надежда зародилась в его душе и стала распространяться со скоростью лесного пожара. Так же мучительно сжигая все на своем пути. – А змей-то этот понимал вообще, о чем толкует? Их точно вытащили живыми? И кто поручится, что они посейчас еще живы? Но даже если все действительно так – каков наш шанс их освободить?
Янтарь только рассмеялась в ответ. Стиснула его плечо здоровой рукой и попыталась трясти.
– Брэшен, Брэшен, они живы! Ты хоть вслушайся, глупый, как это звучит, и насладись! Ну-ка, набери побольше воздуха и скажи вслух: «Альтия жива!» И все непреодолимые препятствия тут же покажутся тебе мелкими заморочками. Ну? Скажи!
Ее золотисто-карие глаза смотрели в самую душу, убеждая поверить. И некоторым образом Брэшен не нашел в себе сил отказать ей.
– Альтия… жива, – запинаясь выговорил он вслух.
Янтарь широко улыбнулась, а Клеф пустился в пляс – и плевать ему было, что корабль стоял с порядочным креном.
– Альтия жива! – во все горло крикнул мальчишка.
– Да поверь же ты наконец, – прогудел Совершенный. – Какой смысл белому змею лгать?
И Брэшен наконец ощутил, как внутри оживает нечто такое, что он считал прочно умершим. Да, он потерпел поражение – но, быть может, она действительно осталась жива? Он-то успел обвинить в ее гибели себя и свою неудачу. И успел убедиться, что жить с таким грузом будет вряд ли возможно. А теперь… Брэшена самым постыдным образом покинуло мужество. Его потрясла судорога, подозрительно похожая на рыдание, и – вот тут Клеф вытаращил глаза – неудержимо полились слезы, которых он так и не пролил, горюя о ее смерти. Напрасно Брэшен смахивал слезы с ресниц. Его трясло. Он плакал и не мог остановиться.
