Курбаши Кадыр не любил Махмудбека, процветающего помощника Садретдинхана. Но сейчас, увидев больного человека, нуждающегося в его помощи, он стал снисходительным.
— Поставили бы вы кази Самата во главе туркестанцев? — спросил Махмудбек.
Кадыр затаил дыхание… В комнате стало тихо. Слышно было, как потрескивает фитиль лампы. Кадыр почему-то посмотрел именно на лампу, на желтоватый, неяркий свет за чистым стеклом. У него была лампа похуже, в мутных потеках, в извилистых трещинах.
— Самат — самый уважаемый аксакал, — твердо сказал Кадыр.
— Я тоже так думаю.
Махмудбек налил пиалу чая и протянул курбаши.
— Я тоже… — повторил он и вдруг раздраженно заговорил: — Кази Самат труслив. В трудную минуту он вильнул хвостом и моментально исчез в какой-то вонючей норе. Да, он мудр. Но кому нужна эта его мудрость?! Его голова едва держится на дряхлой, сухой шее. А он ее бережет… Неужели перевелись достойные аксакалы!
Махмудбек встал из-за дастархана. Он ходил по комнате, возбужденно размахивая правой рукой.
«У них научился Махмудбек, у европейцев…» — подумал Кадыр. Подумал с уважением. Значит, по- прежнему с ними связан.
— Аксакалы есть… — сказал курбаши. — Да и кази Самат не сможет спрятаться от большого дела. Он не испугался. Он просто не верит англичанам.
— Он испугался. Сбежал, — настаивал Махмудбек. — У нас есть возможность. Или…
— Что?
— Или они обойдутся без нас.
Курбаши насторожился.
— Здесь… Уже много дней не выползает из караван-сарая Усманходжа Пулатходжаев. Его люди следят за гостями. Ждут удобного момента, чтобы встретиться с ними.
Кадыр машинально взял пиалу и жадно выпил холодный чай.
Карим Мухамед стал чаще приезжать к Махмудбеку. Хозяин встречал его с уважением. Время вежливых разговоров закончилось, они приступили к работе.
— Кази Самат пользуется доверием эмигрантов. Но он стар. Очень стар. Рядом с ним нужно держать молодого, здорового, образованного человека. Вам следует быть почтительным с аксакалом, советоваться с ним по каждому вопросу. Ну а решать…
Махмудбек улыбнулся. Карим ответил понимающей улыбкой и благодарным поклоном. В эту минуту и установилось доброе взаимопонимание.
На новую встречу Карим Мухамед приехал первым. Только через час с лишним появился старый кази. Здороваясь с хозяином, он метнул взгляд, недобрый и настороженный, на Карима Мухамеда.
Кази не понравился цветущий вид этого джигита. В присутствии таких молодчиков невольно начинаешь задумываться над своим незавидным завтрашним днем.
Карим Мухамед почтительно склонил голову, двинулся к старику. Поздоровавшись. Карим не слишком искренно, но довольно торжественно произнес:
— Всю мою жизнь, силы, богатство я отдаю в ваши руки, отец.
— Да, да… — растерянно согласился кази. Он не ожидал этой торжественности, не доверял ей. — Очень похвально, Карим… Я рад видеть тебя в здравии. — Кази кривил душой.
«Хочет поплясать на моих старых костях, — подумал он, — но посмотрим. Выжмем из тебя силы и деньги… Посмотрим…»
Старик обнял Карима и похлопал ладошкой по широкой спине. Можно считать, что встреча состоялась.
Через несколько минут вошел курбаши Кадыр. Он сопровождал кази до какого-то соседнего переулка. Переждал, убедился, что все спокойно, потом уже двинулся к дому Махмудбека.
О курбаши, когда они были одни, Махмудбек сказал Кариму Мухамеду следующее:
— Не очень верен старику. Если ему пообещать больше прав и денег, то будет служить…
Теперь курбаши и купец внимательно осмотрели друг друга. Подумав, они обнялись. Не очень уверенно, но обнялись как люди, связанные общим делом.
Кази Самат давал короткие характеристики «самым преданным людям» эмиграции.
Многих из них Махмудбек знал. Но он не представлял, как живут и чем занимаются сейчас святые отцы, благодетели, уважаемые почтенные старцы и храбрые воины. Никто из этих людей никогда не задумывался над судьбой народа.
Они решали судьбу людей, оправдывая свои поступки громкими обещаниями «посвятить жизнь и силы служению народу».
Ради каких авантюрных планов неведомых хозяев должны отдавать свои жизни и силы туркестанцы? В какой новый водоворот их вовлекают чужестранцы?!
На клочок бумаги со списком туркестанских лидеров гость взглянул с откровенным пренебрежением.
— Мы учтем ваши предложения… — мягко сказал он. — Потом…
Гость не хотел обещать туркестанцам, которые должны примкнуть к восстанию, что им будут даны какие-то особые привилегии.
Махмудбек с ужасом представлял, как чужеземцы потянут за собой тысячи людей. Во главе эмигрантов встанет Самат, а возможно, Усманходжа Пулатходжаев. Встанут озлобленные курбаши… Все те, кто рвется к власти.
— Что должны делать они? — Махмудбек кивнул на список.
— Им есть чем заняться. Подготовка к восстанию. И восстание. Мы не имеем возможности проверить ход подготовки. Вся ответственность ложится на ваших лидеров.
— А ваша помощь? — напомнил Махмудбек.
— В случае провала ее не будет, — твердо произнес гость.
Махмудбек нахмурился, опустил голову. Гость решил смягчить свою резкость.
— Поймите, все мы идем на большой риск. Вашим эмигрантам нечего терять. Мы даем им последний шанс вырваться из цепей рабства, из нищеты.
— Никаких цепей нет, — прервал Махмудбек. — А нищета… Вы правы. Но я думаю и о другом. Могут полететь головы и невинных людей.
— Да… Но когда к власти придут ваши лидеры… — напомнил гость.
Махмудбек знал, что и эти «лидеры» палец о палец не ударят для народа. Молчание Махмудбека гость расценил по-своему.
— Вот видите. Впереди у людей есть надежда…
Он вытащил часы, открыл массивную серебряную крышку с легким звоном, взглянул на циферблат. С таким же звоном крышка опустилась.
— Ну вот… — улыбнулся гость. — Время нас торопит. — Он посмотрел, на клочок бумаги. — Оружие уже переправлено. За два дня до восстания курбаши Кадыр может его получить. Восстание начнется… через восемь дней. В праздник Навруз…
— Кази Самат, курбаши Кадыр и Карим Мухамед об этом сроке будут знать, — пообещал Махмудбек.
— Вы доверяете последнему? — спросил гость. При этом он отвел глаза в сторону.
— Мне кажется, он преданный человек… — сказал Махмудбек. — Да и подготовлен к большому делу.
Гость лучше Махмудбека знал своего подопечного.
— Но…
— Что вас смущает? — насторожился гость.
— Очень горяч. Как бы не выскочил вперед.
— Да-а, — протянул гость, — это в нем есть. Надо сдерживать. Может все испортить.
— Я скажу уважаемому Самату об этой черте нашего молодого друга.
Гость согласился.
