— Ага, и ты ей, значит, решил жизнь облегчить. Так?
Парень кивнул.
— И что там у тебя в шприце?
— Героин. Маринка на него уже плотно подсела.
— А откуда ты узнал, что она в реанимации?
— Так по радио же передали!
— Что Марина Сидорова лежит в реанимации?
— Нет, сказали, что ее ранили и отправили в реанимацию.
— Ее? А откуда ты знаешь, что именно Марину Сидорову ранили? А не кого-нибудь другого? Там же фамилии никто не называл.
Парень потупился.
— Не ты ли ее ранил, а? — давил Дворецкий. — Вот сейчас мы тебя в управление отвезем, отпечаточки снимем и сравним со вчерашними. С теми, что в палате ты вчера оставил. И «дурь» на экспертизу отдадим. Сдается мне, что этой дозой можно и слона на тот свет отправить. Так? А Мариночка как чувствовала, что вы захотите ее добить. Попросила перевести ее в другую больницу. А вы думали, что реанимация только в этой есть? Просчитались, голубчики. — Дворецкий поднялся. — А напарник твой с девчонкой где? Ждут на хате?
По испуганному взгляду парня Юра понял, что попал в цель.
— Какой напарник?
— Ну как — какой? Мариночка твоя была с нами очень откровенна, после того как ты в нее две пули засобачил.
— Никому я ничего не засобачивал! Я к Маринке шел… Ну нес я ей ширево, ну и что?!
— Что? Хранение, распространение, вовлечение в употребление… Еще перечислять? Лет на восемь одного только этого хватит!
— Я люблю ее, понимаете, люблю! И я не могу смотреть, как она мучается!
— Ты слезу из нас не вышибай! Не вышибешь! — Дворецкий повернулся к Петренко. — Володь, а чего мы с ним здесь цацкаемся? Поехали в управление. — Он снова нагнулся к парню, задрал рукав куртки, закатал свитер и увидел исколотые вены. — Э-э, брат, не долго тебе героем оставаться. Пару суточек в одиночке, и ты все нам расскажешь. Как миленький…
Ему помогли встать и вывели на запасную лестницу. Первым шел Петренко, за ним задержанный, следом милиционер из группы усиления. Дворецкий направился к дежурному врачу сказать, что засада снимается.
Когда до площадки между вторым и третьим этажами осталось несколько ступенек, парень резко остановился. Петренко, не замечая этого, по инерции сделал несколько шагов и повернул направо.
— Чего встал-то?! — Милиционер слегка толкнул его в спину.
Парень, словно ожидая этого толчка и видя, что путь к окну свободен, разбежался, подпрыгнул и, разбив головой большое стекло, вылетел на улицу.
… Он лежал в нескольких метрах от входа с неестественно повернутой разбитой головой. Было видно, что шейные позвонки сломаны. Из затылка сочилась кровь.
Подбежавший Дворецкий только и протянул, покачав, головой:
— Блин, тоже мне профессор Плейшнер…
Дворецкий оказался прав — в шприце, который изъяли у парня, находилась такая концентрация героина, что смерть была бы неминуема.
Но от этого легче не становилось. Появление никому не известного парня перепутало все карты.
Кто он? Какое имеет отношение к убийству Шлема, Зубра и Кочетовой? Или он один из тех, кто сидел в «Ниве»? А как же тогда Сизов и Баранчеев?
А может, его просто подослали, чтобы вколоть смертельную дозу Сидоровой? И больше он ни в чем не замешан?
Стоп! Раз он так испугался, что решил покончить жизнь самоубийством, то он явно лицо не постороннее.
Но кто он? Сколько времени пройдет, пока его опознают. Хорошо, если родственники сразу хватятся и заявят в милицию о его исчезновении. А если хватятся не сразу? А если он живет один? А если…
«Черт! — Дворецкий несильно стукнул ребром ладони по столу. — Была хоть какая-то система, и та развалилась! Неужели все начинать сначала?»
Может, хоть от записки Баранчеева будет толк?…
Глава десятая
В операции по задержанию лица или лиц, которые должны подойти к Баранчеевой в тамбуре электрички, было задействовано пять человек: Дворецкий, Гладышев, Семенов, Петренко и Татьяна Ветрова — старший лейтенант из городского отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.
Выбор на нее пал не случайно. Во-первых, однозначно нужен был человек, который находился бы в тамбуре рядом с Баранчеевой. Для экстренной подстраховки женщины. Во-вторых, этот человек не должен вызывать никакого подозрения у преступников. А какие подозрения может вызнать девушка ростом метр пятьдесят два, которой на вид больше восемнадцати лет никто не дает?! В-третьих, и это являлось определяющим при выборе кандидатуры, Татьяна Ветрова была мастером спорта по самбо.
Баранчеевой ничего о проводимой операции не сказали.
Нужно было, чтобы она вела себя максимально естественно.
За полчаса до отправления электрички на привокзальной площади остановилась «Нива».
— Хорошо все помнишь?
— Лучше не бывает!
— Повтори!
— Присматриваюсь к обстановке в вагоне, если все нормально, после первой остановки вступаю с ней в контакт, показываю записку, забираю деньги, прохожу в первый вагон и на «Строительной» выхожу. Ты меня там уже ждешь. Так?
— Так, так.
— А если денег у нее не окажется? Сумма-то крупная!
— Если, если… Не каркай! Ты плохо знаешь материнскую любовь!
— Да уж откуда мне ее знать-то?!
— Ладно, не заводись! Если денег не окажется, то выходите вместе. Скажешь, что Альберт там ждет. Тогда уж я с ней сам разберусь… Но это на самый крайний случай!
Баранчеева появилась за десять минут до отправления электрички. Она была в длинном кожаном пальто, сапожках на высоком каблуке и красивом платке, повязанном вокруг шеи. На правом плече у нее
