Женат он был три раза, причем первую жену он, как и положено, привел в свой дом, где жил вдвоем с матерью. Потом развелся, женился второй раз — и что бы вы думали, привел вторую жену, как и положено, в свой дом, где жил втроем — с первой женой и матерью.
Но это еще не все — он снова развелся. Что вы подумали? Правильно, и женился в третий раз. Но теперь ушел к третьей жене в примаки, оставив двух первых маме на память.
Как ни странно, все три женщины уживались достаточно мирно. Изредка плавное течение их жизни нарушали споры первой и второй жен о том, кого из них Павел больше любит. И они бежали к «маме» жаловаться друг на дружку. Павел воспринимал эту ситуацию с неистребимым чувством юмора, хотя я считаю, что гораздо большее чувство юмора требовалось его маменьке.
Приехав на родину, бабушка тут же пошла по домам, чтобы обозреть оставшуюся в живых родню и знакомых. Я с ней не пошла. Вернее, пошла, но быстро откололась. Потому что при появлении бабушки тут же накрывался стол. И народ напивался столь центростремительно, что даже не успевал ответить на задаваемые ею вопросы. Пили там все — женщины, мужчины, дети и даже коза.
Пьяная коза — это, доложу я вам, явление наукой, поди, не исследованное, но страшное. Козе поднесли специально. То есть паслась она, привязанная к колышку, никого не трогала, а народ уже веселился вовсю, поэтому накрошил в миску хлеба, залил самогоном и поднес козе. Она с удовольствием сожрала тюрьку, даже не поморщилась.
Прошло минут пять. И тут ее вставило конкретно.
У козы зрачки очень странные. Горизонтальные — это раз, прямоугольные — это два. А тут стали непонятной геометрической формы. Как у всякого пьяного, выражение морды лица сделалось бессмысленным, борода, вся в крошках пьяного хлеба, скособочилась куда-то на сторону. Периодически несчастное животное взбрыкивало всеми четырьмя ногами, подскакивая на месте и размахивая выменем справа налево, потом приседало назад и пыталось с разбегу боднуть кого-то из проходящих. Поскольку проходящие проходили далеко, а факир был пьян и привязан, фокус не удавался. Время от времени коза «мекала» — сначала обиженно, а потом сердито. В конце концов она задремала, прислонившись к своему колышку.
Конечно, я познакомилась с местной молодежью. Молодежь была прикольная, но очень вшивая. То есть сидеть рядом было можно, но это «рядом» было достаточно далеко, потому что если ближе, то начинаешь наблюдать, как по голове стройными рядами маршируют милые домашние зверюшки, путешествующие по своим важным вшивым делам.
Там меня втянули в преступление. Разбудили ночью — дядя Павел с женой. Выдали ватник, резиновые сапоги и сказали: «Пойдем». Ну я и пошла, дурочка. И повели они меня в ночь темную, сказали, что, мол, надо. А я доверчивая была, сил никаких нет. Привели они меня куда-то ночью огородами, дали какой-то мешок, и мы пошли обратно. На середине дороги я проснулась и догадалась: «Батюшки, мы же комбикорм с фермы воруем!» Встала посреди шоссе и заявила, что сейчас понесу все обратно.
На что жена Павла быстренько провела мне ликбез по оплате своей работы в совхозе. Она у него была непьющая и работящая, спору нет. Алмаз, одним словом, по тамошним меркам. А зарплата в совхозе — не то что слезы — рыдания. И если не воровать комбикорм, то корову держать невозможно. И все знают, что доярки этот комбикорм воруют, негласно это даже разрешается, а вот напрямую — нет. Уж и не знаю, правда — не правда, но в краже я участвовала, потому что нести этот комбикорм обратно два километра сил уже не было. Так что грешна.
Клуб. Ох, этот клуб, кино и танцы… Очень-очень романт
А потом настала пора танцев. А ведь деревня, там все не просто так. Молодежь сползается и съезжается из всех окрестных деревень. В клубе огромный зал, по одну сторону на лавочках сидят девушки, напротив на лавочках сидят юноши. Причем половая дискриминация присутствует. В общность «девушки» входят молодые особы женского полу от тринадцати до, примерно, двадцати двух-трех лет, а вот «юноши» — буквально любого возраста, только неженатые. То есть юноши встречаются и сильно за сорок. И все уже теплые. То есть подогретые.
А потом, конечно, частушки под баян. С перепевом.
Как романтично, вы только представьте. С дроботком на середину вываливается дородная девица в самом соку и поет:
(это там форма такая, «мне милый» — негламурно)
Или такая же девица — пол под ногами прогибается:
Ну практически страдание.
Или персонифицированное женское обращение к сопернице:
Или похвальба:
