Исключительным, необыкновенным хорошо быть, когда ещё кто-то рядом знает о тайне. Кто-то способный поддержать в трудный момент.
Я даже не подозревала, что мне это так требовалось.
Свет в комнате так и не включили, и потолок время от времени освещался отсветом фар проезжающих по дороге машин. Я подобрала к подбородку коленки, сжалась в комок и бездумно смотрела перед собой, ожидая продолжения разговора.
— Объясни, — тихо попросила я.
Валгус сел на ковер рядом с кроватью и неуверенно мотнул головой, отгоняя непрошеную мысль. Я думала, сейчас скажет 'нет', но ошиблась.
— Объяснять по большому счету особо нечего, — зарылся рукой в густые волосы рассказчик. — Так что буду краток. Ты нарушила один из пунктов старинного договора между двумя граничащими кланами Древних, которые очень долго вели настоящую войну друг с другом. За территорию, власть… — тут юноша усмехнулся, — … людей. Очень нехорошую войну — на полное уничтожение. Её последствия у каждого из народов в крови. В памяти. И кое-кто оказался бы рад нарушенному перемирию. Может пролиться кровь!
Я с трудом сглотнула. До недавнего времени не замечала за собой особенность влипать на каждом шагу в неприятности, а тут за полгода второй раз! Да ещё так по-крупному!
— По договору никто из нас и из вас не должен пересекать границы нейтральной зоны и оставаться там дольше, чем на пару дней. А тем более ме… заявлять на неё права.
— Валгус?
Голос прозвучал жалобнее, чем хотелось бы. Я хотела услышать всё, до конца. Друг воспринял мой полувсхлип по-своему. Он пересел ко мне, обнял за плечи и серьезно сказал:
— Не бойся, я смогу тебя защитить!
Я хотела узнать другое.
— Валгус, а как же ты? Ты же здесь живешь!
Юноша отпустил мой плечи, отстранился и застыл в напряженной позе, словно собираясь с решимостью, а потом зло сказал:
— Помнишь, я говорил, что мои родители получили здесь работу?
Я безмолвно глотнула воздуха, предвидя следующую фразу и чувствуя, как леденеет в груди.
— Ты и есть наша работа! Нам требовалось тебя найти!
— И чем мне грозит твоя исполнительность, — прошептала я не в силах оторвать взгляд от выбившейся петли на ковре.
— Глупенькая, — улыбнулся Валгус и погладил меня по голове, — я не причиню тебе боли. Ты… Ты же мой друг! Жалко только — неосмотрительный!
В его голосе было столько жалости, нежности и заботы, что мое сердце забилось в несколько раз быстрее.
— А теперь расскажи, кого и почему ты ещё боишься! — жестко потребовал Валгус.
Это была не моя тайна. Я вспомнила строгое бабкино лицо и замотала головой, отказываясь говорить. К тому же я понимала — Валгус не выстоит против страшилища из Лялькиного кошмара и пяти минут. Как можно тягаться шестнадцатилетнему пацану с таким монстром?! Пусть Валгус даже и… не совсем человек.
Мои сомнения заставили юношу рассмеяться:
— Брось! Ты же не думаешь, что он меня испугает! — но в следующее мгновение серьезность вернулась на красивое лицо. — Александра, я не смогу тебя защитить, если не узнаю правду!
Пришлось рассказать… О бабкиной деревне, о лесе, о волке, о своем превращении и поспешном бегстве… И о том, как пряталась от жгучего взгляда за пыльным стеклом. А затем я достала из кармана джинсов записку и бисерный цветок.
— Вот! — сунула в руку парня аппликацию.
Мой приятель понюхал ее и недовольно поморщился:
— Да-а, Александрова, ты сделала всё, чтобы не задержаться на этом свете. Похоже, ты отрезала себе дорогу в единственное место, где была бы в относительной безопасности!
Мне захотелось заскулить, и я с большим трудом подавила зарождающийся звук.
Валгус усмехнулся, покачал головой, словно сам себе удивлялся, и сверкнул бесшабашной улыбкой:
— Ничего, выпутаемся! Знать бы только какой закон ты умудрилась нарушить в том лесу. Может, всё не так уж плохо, — и вздохнул: — Давай умывайся и ложись спать, Александрова. А я тебя, так и быть, посторожу.
С этими словами он подтянул кресло-кровать к самой двери, перегородив её поперёк, чтобы не было ни выхода, ни входа.
От его слов я опешила. То есть получается, виновата снова я?!
— Ты чего? — насторожился приятель.
— Валгус, какой закон я могла нарушить? Что запрещено?! Защищать девчонок?!! Свою сестру?!! Да их бы там в один момент сожрали!
Юноша вздохнул:
— Не уверен. Понимаешь, ты абсолютно неопытный боец, да и противник слишком легко сдался. Но теперь уже всё равно. Поздно переживать.
Это точно — переживать и впрямь поздно. Время вспять не повернёшь. Теперь главное снова не натворить непоправимого.
— А как же утро? Мама не поймёт, если я дома не переночую, — ответила, не поднимая взгляда.
На душе стало томно и стыдно, словно я чего ждала от этой ночи. Но это ведь не так! Я предпочла бы оказаться дома, в своей кровати! Спать, зная, что с тебя не спускает взора тот, кто … кто… кто нравится, вряд ли получится!
— Не, Валгус, я лучше домой.
Встала с кровати, и в следующее мгновение резкий толчок отправил меня обратно.
— Ложись, сказал, — зашипел мой приятель. — Ты думаешь, я шучу? Думаешь, запереть тебя в этом доме предел моих желаний?!
Я чуть не задохнулась от обиды и отвернулась в сторону, пытаясь спрятать её.
— Ну, то есть… Саш, прости… другое имел ввиду, — присел рядом Валгус, — но я не пугал, когда говорил, что тебя ищут лучшие охотники. И самое надежное место для пряток — рядом со мной. Почему, объяснить пока не могу. А портфель я твой заберу, не переживай, никто и не заметит. Только ключ дай. Ты ведь все равно раньше всех из дому уходишь. И ещё кое-что надо сделать. Для надежности.
То, что Валгус может передвигаться бесшумно и быстро, ничуть не хуже меня, я уже знала.
— Доверься мне, — прошептал Валгус, видя, что сомнения не прошли.
Тихой мольбе я противиться не смогла — послушно повалилась головой на подушку.
— Вот и славно, — облегченно вздохнул приятель и вернулся в кресло.
На некоторое время в комнате воцарилась тишина, а затем я не выдержала:
— Валгус, не мог бы ты ответить на один вопрос?
Приподнялась на локте, пытаясь рассмотреть выражение лица юноши.
Валгус весело хмыкнул:
— Даже не сомневался, что он у тебя найдется.
— Ты такой же, как я? — не среагировала на шутку и напряженно замерла в ожидании ответа.
На некоторое время в комнате повисла тишина, не прерываемая даже моим дыханием, потом юноша сказал:
— Нет. У меня… всё немного по-другому. Как… не могу сказать. Не имею права.
