Неизвестный убийца
(1925)
Утром 28 октября 1886 года тело домашней служанки Джулианы Сандбауэр было найдено неподалеку от маленького ярмарочного городка Финкбруннена на юге Австрии. Оно лежало в амбаре, принадлежавшем некоему Андреасу Ульриху. На ее голове были сильные повреждения: был проломлен череп. В деревне не сомневались, что убийцей является дубильщик Грегор Адамсбергер. Сандбауэр служила у него несколько лет. Еще совсем недавно он был женат, и у него было двое маленьких детей, но, несмотря на это, Грегор завел роман с девушкой на восемь лет моложе себя, и за четыре года у них родилось четверо детей. Хотя она оставила службу, каждый день она приходила его навестить. Оба пользовались дурной репутацией: ее считали неуравновешенной, его — грубым, мстительным и вспыльчивым. Ходили слухи, что по ночам они обворовывают чужие поля. Между ними часто происходили бурные сцены, потому что женщина требовала у своего бывшего любовника денег. В воскресенье накануне убийства свидетель Ганс Бергер видел, как Джулиана уходила из дома Грегора, и слышал, как она, грозя кулаком, кричала, что донесет на него в полицию. Обстоятельства, к которым относилась эта угроза, были хорошо известны. 30 сентября 1879 года один из флигелей Грегора сгорел, и он получил три тысячи флоринов от страхового общества. В 1882 году Джулиана говорила нескольким людям, что это она подожгла флигель по наущению своего работодателя, который хотел получить день-
ги. Однажды вечером в 1881 году она кричала Грегору прямо на рыночной площади, где каждый мог ее слышать: «Ты заставил поджечь меня этот флигель, я украла для тебя больше 200 гульденов». Впоследствии она сказала, что была пьяна, когда это говорила, и делала так только для того, чтобы позлить Грегора, который плохо с ней обошелся. Все знали, что он ее бьет, и неоднократно видели, как он выгонял ее из своего дома палкой. Другой сосед показал под присягой, что Джулиана часто угрожала донести на Грегора за поджег. Всего лишь за неделю до убийства она говорила, что, если не получит от Грегора денег для себя и детей, то пойдет в полицию. Да и сам Грегор часто грозился убить «эту чертову бабу».
Грегор вынужден был признаться, что последние часы перед смертью она провела в его доме. Его теща, женщина уважаемая в деревне, не могла сказать о нем ничего доброго. В суде она сообщила, что вечером 27 октября двое детей Грегора прибежали к ней в комнату и сказали, что их отослала мать, так как отец ругается с Джулианой. Она, кажется, даже слышала ссору, потому что добавила: «Вскоре я услышала страшный вопль в комнате Грегора. Мне показалось, что это голос Джулианы. Потом все успокоилось». Никто больше не видел Джулиану живой. А на следующее утро нашли ее тело.
Несмотря на факты, Грегор яростно отрицал свою виновность. Он признал, что Джулиана приходила навестить его в тот вечер, но пробыла у него недолго и сказала, что идет к своему любовнику, сыну Антона Кунца, булочника. С тех пор он ее не видел. Первый допрос на этом окончился, так как добавить ему было нечего.
Однако через несколько дней Грегор сообщил магистрату еще кое-какие детали. Он сказал, что Джулиана часто говорила о своих встречах с юным Францем Кунцем в садовом домике его родителей, куда парень приносил ей
еду и питье. В тот вечер она тоже отправлялась на тайное свидание в садовый домик. Грегор одолжил ей свое старое пальто, потому что было холодно. И в самом деле, труп был одет в старое пальто, принадлежащее Грегору. Но почему он не упомянул об этом раньше? Почему ждал, пока его пальто опознают?
Если это не могло не вызывать подозрений, то его рассказ о Франце Кунце выглядел совершенно неправдоподобно. Францу едва исполнилось шестнадцать, и в деревне его знали как скромного и добродетельного юношу. Любовная связь между ним и уродливой женщиной, вдвое старше его, с дурной репутацией, была в высшей степени невероятной, тем более, что в поселке никто об этом даже не слыхал. История Грегора, на которой он упрямо настаивал, как обычно поступают глупые лжецы, была явной выдумкой, о чем свидетельствовали и показания матери юноши относительно того рокового вечера. Ее сын, заявила она, учившийся ремеслу отца, поднялся к себе вместе с ней, братьями и сестрами в шесть часов вечера. Он сразу лег спать и встал только в полночь, чтобы спуститься в пекарню. Сам Франц спокойно и очень убедительно отрицал всякую связь с Джулианой. Он сказал, что история об их встречах по ночам была «конечно же» выдумкой. Мальчик упомянул хорошо известный факт - Джулиана снова ждала ребенка от Грегора. Закончил говорить он следующим: «Мне хотелось бы сказать, что все знают, как жестоко Грегор обращался с этой женщиной. Я сам видел, как она приходила к нам в дом с разбитой головой и сказала, что это он ее ударил».
Позже Грегор снова пытался перевести подозрение на Франца, но сообщенное им оказалось неправдой, и он только усугубил свое собственное положение. Он сказал, что узнал от Джулианы о письме, которое она якобы послала Францу 27 октября со своим тринадцатилетним сыном с просьбой приготовить для нее деньги. Это письмо мальчик по оплошности отдал посыльному Валентину Пиргауэру, а Франц сильно выругал ее за такую неосторожность. Сын Джулианы заявил, что это неправда, а Валентин Пиргауэр назвал все выдумкой, прибавив: «Я не верю ни одному слову в этой любовной истории, потому что Франц слишком молод и неопытен, и подобную историю трудно было бы сохранить в тайне в такой деревне, как Финкбруннен». Все это подтвердило официальное мнение о том, что Грегор придумал эту историю для того, чтобы спасти свою собственную шкуру, переведя подозрения на Франца Кунца.
Дальнейшее поведение Грегора еще больше укрепило всех в таком мнении. Видя, что его история не произвела желаемого эффекта, он попытался вызвать подозрения против другого соседа, сказав, что тот враждовал с Джулианой. Но при обыске дома этого человека ничего не обнаружили.
Вся деревня с уверенностью утверждала, что убийца - Грегор. Когда 28 октября был найден труп женщины, она лежала на спине с повернутой набок головой. Амбар находился в поле, недалеко от деревни. На теле обнаружили двенадцать ран, в основном на голове, некоторые были весьма серьезными. Следствие установило еще один важный факт. Джулиана была на седьмом месяце беременности. Франц Кунц упоминал об этом. Не был ли именно этот факт истинным мотивом преступления? Экспертиза заявила, что раны были нанесены острым топором и что убийство явно было спланировано.
Владелец амбара Ульрих сделал странное заявление. Когда обнаружили труп, одежда женщины была задрана вверх, так что он и помогавший ему сосед решили, что ее убили во время или же сразу после полового акта. Ради приличия они опустили юбки, и поэтому, когда тело ос- матривала полиция, оно уже было не в том положении, в каком его нашли.
По настоянию адвоката, так как некоторые вещи были не совсем ясны, тело эксгумировали. Труп снова был обследован, был написан еще один отчет, но подозрение Ульриха не соответствовало действительности. Кроме того, эксперты заявили, что убийство не могло быть совершено там, где нашли труп. На земле было совсем немного крови и всего несколько пятен на одежде, что не соответствовало ужасным ранам на теле. Они также установили, что топор, найденный в доме у Грегора, точно соответствовал одной из ран на голове жертвы. Серповидная рана на плече была явно нанесена кривым ножом, которым дубильщики вырезывают подметки. Так как казалось невероятным, что убийца в одиночку перенес тело на то место, где его нашли, предположили, что Джулиану убили в доме Грегора, а потом он с женой отнес труп в амбар. Теперь мрачная история Грегора предстала в новом свете. Он специально расположил одежду девушки таким образом, чтобы подозрения, брошенные им на Кунца, выглядели более вероятными.
Наверное, Грегору помогала его жена. Она должна была ненавидеть свою соперницу. На следующий после убийства день ее поведение было подозрительным. Их соседка сделала следующее заявление: «Я пришла к Адамсбергерам, когда услышала об убийстве, и спросила: «Где Джулиана? Ее нашли убитой?» «Убитой», - ответила миссис Адамсбергер без всякой эмоции. Тогда Адамсбергер (он, наверное, услышал мои слова через открытую дверь) зашел в комнату, и я увидела, как его лицо, обычно довольно красное, страшно побледнело. «Не может быть, — сказал он. - Вчера вечером она была здесь. Я одолжил ей пальто, и она ушла по просеке, ведущей к полю, чтобы принести молока». Я знаю, что Джулиана была очень