Знаменитые случаи из практики психоанализа

родителей, страстно предававшихся любви, когда Лора была неспособна понять, что эти звуки означали. Она не могла также понять вследствие напряженного климата ненависти, непрерывной вражды между ее родителями; вот почему эти звуки, стоны, вскрики, это «Майк, мне больно», эти возмущения и даже смех заронили в ней страх перед половыми отношениями, перед жестокой животностью и болью. И когда ее мать поразил недуг, естественным образом ассоциации перебросили мостик между таинственной дра­мой, которая разыгрывалась, когда она спала, и которая иногда будила ее, и тем ужасным финалом, приковавшим ее мать к креслу.

Я объяснил это Лоре, пользуясь материалом, уже до­бытым с помощью анализа. Для нее эта интерпретация оказалась поистине прозрением. Хотя нам это может пока­заться очевидным, для Лоры, которая в глубине всячески сопротивлялась этому, это было полной неожиданностью. Только встав с кушетки, она почти сразу же почувствовала значительное облегчение от давления тех чувств, которые мучили ее до этого дня. Сознание того, что половая жизнь невозможна для нее, что она физически создана так, что радости любви для нее навсегда закрыты, чувство неудов­летворенности собой и многообразные мысли и пережи­вания, вращавшиеся вокруг центральной темы сексуальных отношений - все это исчезло, словно растаяв в воздухе.

— Я чувствую себя свободной, — сказала Лора, под­нявшись с кушетки. - Мне кажется, что это самый важный час в наших беседах. — У двери она остановилась и повер­нулась ко мне с влажными и блестящими глазами. - Я знала, что могу на вас рассчитывать, - сказала она. - И я очень вам благодарна - поверьте мне.

Когда она ушла, я- мысленно за десятиминутный пере­рыв между приемом пациентов (когда я обычно делаю за­метки, просматриваю сообщения, читаю) пробежал истек­ший час. Я тоже испытывал удовлетворение и облегчение. И хотя я не думал, что это самый важный сеанс - у аналитика и пациента разные мерки - тем не менее я не склонен был и недооценивать его потенциальное воздейст­вие на решение трудностей Лоры. Поэтому с удовольствием ожидал следующей беседы, предвкушая, что то настроение, в котором она меня покинула, продлится, и надеялся, что она воспользуется им, чтобы закрепить свой успех.

Тот разговор, который я только что описал, состоялся в субботу. В понедельник Лора явилась в назначенное время. В тот же момент, когда я увидел ее в комнате ожидания, я понял, что что-то случилось. Она сидела в небрежно наброшенном пальто, уперев подбородок в ладони. В ответ на мое приветствие она лишь вяло подняла взгляд.

- Вы уже готовы? - спросила она бесцветным голосом.

Я кивнул и пригласил ее в следующую комнату. Устало

поднявшись и уронив на кресло пальто, она медленно пошла передо мною. Когда я закрыл за нами дверь, она боком плюхнулась на кушетку, оставив ноги на полу. Одной рукой она прикрыла глаза, а другая свисала с кушетки.

- Не знаю, зачем мы возимся, — сказала она тем же лишенным выражения голосом.

Я закурил сигарету и уселся на свой стул, намереваясь слушать. Она вздохнула.

- Вы даже не хотите спросить меня, что случилось?

- Нет нужды спрашивать, - ответил я, - вы сами расскажете мне, когда это потребуется.

- Да, наверное, - ответила она, снова вздохнув.

Она подняла ноги с пола и попыталась найти более удобное положение. Ее юбка скомкалась под ней, и неко­торое время она занималась тем, что расправляла ее, как это обычно делают женщины в первые минуты каждого сеанса. В такт дыханию она пробормотала несколько руга­тельств от нетерпения... Наконец, она устроилась.

- Думаю, вам можно не говорить о том, что я легла в постель с Беном? — спросила она.

- Если вы думаете об этом ... — ответил я.

- Я думаю, что вы, должно быть, вуайор, - язвительно прокомментировала она после паузы. — Наверное, таким способом вы получаете удовольствие.

Я ничего на это не ответил.

- Поэтому же вы, наверное, аналитик, - продолжала она. - Сублимируетесь... кажется, так это называется? Иг­раете в любопытного Тома, только ушами...

- Лора, - спросил я, - почему вы так афессивно настроены?

- Потому что я вас ненавижу, — ответила она. — Я ненавижу ваш характер.

- Продолжайте.

Она пожала плечами.

-Это все. Мне больше нечего сказать. Я пришла сегодня только для того, чтобы сказать вам, как я вас презираю. Я это сказала, и мне нечего добавить... Мне можно идти? - Она села и потянулась за сумочкой.

- Если это именно то, чего вы хотите, — сказал я.

- Вам все равно? - спросила она.

- Не совсем так, - сказал я. - Конечно, мне будет жаль, если вы уйдете. Но, как я сказал, если вы этого хотите...

- Снова двусмысленные разговоры, - вздохнула она. Ну, ладно. Черт с вами. Я уже здесь и могу, по крайней мере, быть здесь до конца этого сеанса. В конце концов, я плачу за это. - Она снова упала на кушетку и снова замолчала.

- Лора, - начал я, - вы, кажется, стремитесь вызвать отрицательную реакцию с моей стороны. Почему?

- Я же сказала вам — потому что я вас ненавижу.

- Это понятно. Но почему вы стараетесь вызвать у меня отрицательное отношение к вам?

- Нам - что? - снова нужно возвращаться к этому? - спросила она. - Потому что это - как вы говорите - моя модель поведения. Я стараюсь довести людей до такой точки, когда они отталкивают меня, тогда я чувствую себя ненуж­ной, жалею себя и у меня появляется повод для того, чтобы наказать саму себя. Правильно?

- Приблизительно. Но почему вы это делаете здесь и сегодня?

- Вы, должно быть, тоже не слишком хорошо к себе относитесь, - сказала она.— Сколько раз вам это повторять? Я ненавижу, вы мне противны, я вас презираю. Вам мало?

- Но почему?

- Из-за того, что вы заставили меня сделать в этот уик-энд!

- Вы имеете в виду Бена?

- Бен!— сказала она презрительно. — Конечно же, нет. Какое отношение имеет одно к другому! Произошло всего лишь то, что я легла с ним в постель. Мы переспали вместе. Это было хорошо... замечательно. Первый раз в моей жизни я чувствовала себя женщиной.

- И что же потом?.. - начал было я.

- Вы можете помолчать! — прервала она меня. - Вы хотите знать, почему я вас ненавижу, и я вам говорю. Это не имеет никакого отношения к Бену или к тому, что случилось в субботу вечером. Это связано с моей матерью. С тем, о чем мы говорили в прошлый раз... вот почему я вас ненавижу. Она не выходила у меня из головы все эти дни. С момента нашего разговора не могу не думать об этом. Я думаю о том, какая ужасная у нее была жизнь. И о том, как я с ней обращалась. Вы меня заставили вспо­минать... и мне вспомнилось, как ужасно я с ней поступала... Вот почему я вас ненавижу - потому что вы заставили меня вспомнить. - Она легла на бок и посмотрела на меня через плечо. - А вы, - продолжала она, - вы подлец... вы сделали это нарочно. Вы специально все сделали так, чтобы я вспом­нила, какой дрянью я была по отношению к ней. Я полжизни старалась забыть ее и это проклятое кресло. Но нет же. Вы не даете мне забыть. Вы вызвали ее из могилы, чтобы она мучила меня. Вот почему я вас ненавижу!

Эта вспышка чувств опустошила Лору. Снова отвернув голову, она на несколько минут замолчала. Затем протянула мне руку.

- Дайте мне салфетку, - потребовала она.

Я дал ей коробку с салфетками, которая стояла на моем столе. Взяв одну, она приложила ее к глазам.