Знаменитые случаи из практики психоанализа

— Предложите мне сигарету, - попросила она, снова протянув руку.

Я вложил ей в руку сигарету и коробок со спичками. Она снова закурила и выдохнула дым.

- Даже забавно, — сказала она. — Забавно, как я цеп­лялась за всякую мелочь, чтобы поддержать свою ненависть к ней. Знаете, что бы ни случилось, я всегда обвиняла во всем ее. Я всегда считала, что в том, что нас покинул отец, виновата она. Я решила, что она довела его своими приста­ваниями и жалобами. Я старалась скрыть от себя то, что он был просто ничтожеством - ленивый, эгоистичный сукин сын и бабник. Я прощала ему то, что он никогда не уделял внимания нам. Я думала: «А почему нет, в конце концов? Почему ему нельзя проводить время там, где он хочет, ночевать где-нибудь и иметь отношения с другими жен­щинами? Какой ему толк от матери с ее безжизненными ногами и искушенным телом?» Я как бы выбросила из головы то, как он себя вел до того, как она заболела. На самом деле, он всегда был таким, всегда был бездельником. Даже когда я была еще маленькой, он относился ничуть не лучше ни к ней, ни к нам. Но ведь я любила его - Господи Боже! Как я любила этого человека. Я едва могла дождаться, когда он придет домой. Пьяный или трезвый - для меня это не имело никакого значения. Он начинал суетиться вокруг меня, и поэтому я его любила. Мать говорила, что я его любимица. Наверное, так оно и было. По крайней мере, он обращал на меня внимание больше, чем на других. Когда я слышала, что они ругаются, я всегда обвиняла ее. «Чего она к нему придирается?» — думала я. «Почему она не оставит его в покое?» И если он уходил, я винила ее. Всегда, до прошлой субботы, я во всем винила ее. И за это я заставляла ее страдать, делала ей всякие гадости, о которых я вам никогда не рассказывала и которые всегда старалась забыть - и даже забыла - до прошлой субботы.

Я делала это, чтобы наказать ее за то, что она его выгнала, за то, что она лишила меня его любви. Его любви!

Хотите послушать об одном из таких случаев? То, что я сделала, я обдумывала почти два дня... Может быть, если я расскажу вам об этом, мне удастся от этого избавиться.

...Каждый день по пути домой она играла в одну и ту же игру сама с собой. Поэтому-то она предпочитала идти домой одна. Ведь нельзя, чтобы когда это случится, по­близости были другие дети. Как бы тогда она объяснила им все? Ведь все знали, что у нее нет отца. Даже заполняя форму при поступлении в пятый класс, где говорилось-. «Отец - жив или мертв - нужное отметить», она пометила крестом «мертв». И что бы она сказала, если бы он неожи­данно выступил из-за дверей, или из-за угла, или подбежал бы к ней, схватил ее и поцеловал, как он это обычно делал? Разве бы она могла сказать: «Девочки, это мой отец?» Ко­нечно же, нет! Поэтому лучше было возвращаться домой одной, представляя себе, что он стоит у холма, или за угольной тележкой, или прячется за киоском у входа в метро... или что шаги, которые, как ей казалось, раздавались сзади, были его шагами.

Но игра заканчивалась. Заканчивалась при входе в дом, в тот самый дом, в котором они жили на протяжении всей жизни. Если его не было здесь - в вонючем вестибюле, на прогибающихся ступеньках, на площадке первого этажа пе­ред их дверью, - игра должна была закончиться. А его не было: его никогда не было...

Поднимаясь по ступенькам, она слышала радио, и внут­ри у нее все сжималось от отвращения. «То же самое, - думала она, — всегда то же самое, будь оно проклято. Но почему, почему хотя бы раз не может быть по-другому?» Она толкала дверь плечом и с шумом захлопывала ее за собой; но Анна, которая, как обычно, дремала в кресле, не реагировала на шум.

Оставив книги на кухонном столе, она пошла в спальню и резким движением выключила радио. Затем она открыла шкаф, повесила в него пальто и громко захлопнула дверь, думая: «Может быть, это разбудит ее!» Но Анна продолжала спать.

Проходя мимо, она мельком взглянула на мать. Анна беспомощно лежала в своем инвалидном кресле, напоминая брошенную тряпичную куклу. Ее выкрашенные пергидролем волосы падали на лоб. В том месте, где они были расчесаны на пробор, открывались корни и можно было видеть их естественный цвет - каштановый, перемежавшийся теперь с сединой. Ее подбородок лежал на груди, и от одного угла рта к воротнику потрепанного коричневого платья протя­нулся след струйки слюны... На плечах висела мятая зеле­ная кофта, которая была расстегнута; из рукавов высо­вывались тощие кисти, заканчивавшиеся ярко- красными ногтями. Они напоминали куриные лапы, ухватившиеся за кресло. Проходя мимо нее, Лора подавила презрительное восклицание.

В кухне Лора налила себе стакан молока и выпила его, стоя у раковины. Затем она хотела выполоскать стакан под краном, но он выпал из ее рук и разбился.

- Это ты, Лора? - раздался голос Анны.

-Да.

- Подойди сюда. Я хочу тебя о чем-то попросить.

Лора вздохнула.

- Сейчас. Только уберу осколки.

Она вытерла руки и вошла в комнату.

- Ну, что?

Анна сделала движение головой.

- Там, на туалетном столике, - сказала она, - лежит чек. Это пособие. Я написала заказ в магазин. Отнеси. На обратном пути зайди к привратнику и отдай ему плату за квартиру.

- Ладно, - устало сказала Лора. Она взяла пальто из шкафа. У двери она остановилась и повернулась к Анне, которая уже нащупывала выключатель радио. - Еще что- нибудь? - спросила она, разыгрывая игру, в которую они играли два раза в месяц.

Анна улыбнулась.

- Да, - сказала она. - Я не вписала этого в заказ, но если у них есть в магазине та карамель в шоколаде, то...

Лора кивнула и закрыла дверь. Она поспешила выйти из дома, убегая от музыки, раздававшейся из радио.

Когда она вернулась, нагруженная пакетами, то на мгно­вение зашла в спальню, чтобы приглушить радио.

- Ты могла бы, по крайней мере, включать его не так громко, - пробормотала она. - Слышно за два квартала.

. В кухне, еще не сняв пальто, она избавилась от покупок.

- Ты все принесла, Лора? - спросила Анна.

-Да.

- А за квартиру заплатила?

- Ага.

- У них была карамель?

На этот раз Лора не ответила. Где-то в глубине ее тлеющая ненависть разгорелась с новой силой.

- Лора! - позвала Анна.

- Ну, что тебе надо? - Сердито закричала девушка.

- Я спросила тебя, была ли у них карамель.

Лора уже была готова ответить, когда ее взгляд упал на оставшийся на кухонном столе пакет. Как будто загип­нотизированная, она открыла его и засунула туда руку. Она вынула оттуда два квадратика карамели. Не ощущая вкуса, она быстро прожевала их и проглотила.

До нее донесся звук движущихся колес. Она повернулась и увидела, что Анна выезжает из спальни. Быстро схватив мешочек, девочка метнулась в столовую и стала так, чтобы ее и Анну разделял овальный стол.

- Ты купила карамель? - спросила Анна.

Лора кивнула и подняла руку с сумкой.

- Дай сюда, - сказала Анна и протянула руку.

Лора покачала головой и спрятала руку с бумажным мешочком за спину. Озадаченная Анна двинулась в кресле вокруг стола к девочке, которая, дождавшись мать, быстро перебежала к противоположной стороне стола так, чтобы он их снова разделял.

- Что за ерунда? - спросила Анна. Вместо ответа Лора сунула в рот еще одну конфетку.