— Ну… — ответил Саймон, — все было довольно сложно, верно?
— Я не знаю. Меня там не было.
— Зато я был. И все было очень-очень сложно.
— Может быть, ты расскажешь что-то более конкретное, Саймон? — предложила Клементина.
Парень тяжело вздохнул:
— Ну ладно. — Он повернулся к Данфи. — Знаете что-нибудь о Юнге?
Данфи отрицательно покачал головой:
— Очень немного.
— Тогда будет действительно трудновато. Ведь это был не базовый курс, а семинар.
— По Юнгу?
— Он назывался «Разметка поля архетипов» и был посвящен… — Саймон беспомощно взглянул на Клементину, и та весело подмигнула ему. Улыбнувшись, он снова глубоко вздохнул, откашлялся и повернулся к Данфи. — Ладно! — повторил он. — Семинар был посвящен Юнгу. Основателю аналитической психологии. Коллеге Фрейда. Теперь к нему относятся с определенной долей подозрительности за его, как некие критики полагают, несколько неумеренный интерес к volkisch[29] проблемам. Проще говоря, парня подозревают в том, что ему звонили напрямую из бункера. Не говоря уже о том, что ходили слухи, будто он придумывал истории болезней своих пациентов. В качестве примера могу привести историю «Человека с солнечным фаллосом».
— Чью историю?
— «Человека с солнечным фаллосом».
— И кто это такой?
Саймон пожал плечами.
— Псих. Но он не имеет особого значения. По крайней мере для нас. Потому что подробно его историю мы не изучали. Я просто пытаюсь ввести вас в курс дела. Ведь данная тема весьма обширна и сложна. У старика Юнга было множество разных идей: о религии, мифологии, алхимии. О синхронизме.
— Это еще что? — спросила Клементина.
Саймон нахмурился.
— Смысл упомянутого термина состоит в том, что совпадения чаще всего не просто совпадения, а нечто большее, — объяснил Данфи.
— Очень точно! — воскликнул Саймон. — Совершенно верно. Синхронизм есть не что иное, как то, что вы сказали — идея значимого совпадения.
— Именно на эту тему и проводились семинары? — спросил Данфи.
— Нет, — ответил Саймон. — Предполагалось, что они должны были представлять исследование коллективного бессознательного, которое… — Парень снова впал в задумчивость, а пар от его дыхания на холодном воздухе напоминал кучевое облако. Джек уже собирался нарушить молчание, когда молодой человек поднял палец вверх, взглянул на своих гостей и начал цитировать по памяти: —…которое есть… «матрица»… образов и снов, воплощающая… Я надеюсь, вы внимательно меня слушаете, потому что каждое слово здесь — настоящая жемчужина… воплощающая филогенетический опыт всего человечества, соединяющая все со всем и воздействующая на все и вся.
Саймон наконец закрыл рот и улыбнулся.
Данфи кивнул, но на Клементину познания Саймона не произвели ни малейшего впечатления.
— Но что же это все-таки такое?
Саймон вздохнул, академический энтузиазм уже начал оставлять его. Подумав, он сказал:
— Все равно как Интернет, только без рекламы. Или можно описать его как большое облако идей и образов, но очень больших идей и очень
Клементина улыбнулась.
— Я так и думала, — сказала она. — И всегда в это верила.
Она сидела рядом с Данфи в стареньком кресле, скрестив ноги, наклонившись вперед и подставив лицо холодному ветру. Правой ногой Клементина выстукивала какой-то ритм, возможно, просто для того, чтобы согреться.
— Ну а теперь давай, открывай! — Она повернулась к Данфи.
— Что открывать?
— Бумажник. Ты обещал мне куртку. Так что выкладывай.
Данфи скорчил гримасу, сунул руку в задний карман и протянул ей бумажник.
— Я только на минутку, — сказала она. — Я знаю тут одно место.
С этими словами Клементина поднялась, повернулась на каблуках и вышла. Данфи с Саймоном наблюдали за ней, пока она не повернула за угол, а затем возвратились к главной теме разговора.
— На чем мы остановились? — спросил Саймон.
— На том, что оно подключается к нам, — ответил Данфи.
— Да, именно.
Мгновение Данфи размышлял. Ноги у него совсем замерзли, пальцы на ногах окоченели.
— Вы меня извините, — проговорил наконец Данфи, — но я не могу понять, каким образом из-за таких вполне невинных вещей человека могли отправить на тот свет.
— Да, жаль, что вас там не было. Шидлоф мог кого угодно загнать в гроб своими лекциями. Я хочу сказать, скука действительно была смертная.
Джек улыбнулся неуклюжей шутке парня.
— Но какова была его собственная точка зрения на проблемы, о которых он говорил в своих лекциях? Вы сказали, это был семинар, семинар по… как вы назвали? Разметке…
— …поля архетипов. Совершенно верно! Так я и сказал. Но вы должны понять, что Шидлоф по- настоящему верил в то, о чем говорил. Для него бессознательное, коллективное бессознательное, не было просто теорией. Оно было столь же реально, как вы или я. Что означало, что оно может быть описано — или размечено, или исчислено — по крайней мере в терминах своего содержания.
— Какого содержания?
— Архетипов. Когда Шидлоф говорил о коллективном бессознательном, он имел в виду поле архетипов, изначальных образов, картин, пиктограмм, корнями уходящих в самые истоки бытия. А это ведь очень круто!
— Ну и в чем состояла его цель… в чем? — спросил Данфи.
Саймон задумался на мгновение, а затем сказал:
— Думаю, Шидлоф пытался доказать теорию.
— Какую теорию? — спросил Джек.
— То, что я вам скажу, не более чем догадки.
— Я слушаю.
— Профессор работал над биографией Юнга и, кажется, нашел какие-то бумаги в Швейцарии. Он часто ездил в Цюрих с исследовательскими целями. Беседовал там с разными людьми и…
— Какие бумаги?
— Письма… Которые никто до него не видел. Профессор сказал, что они вызовут настоящую бурю, если его книга выйдет в свет.
Данфи задумался.
— И что, по вашему мнению, он пытался доказать? — спросил он после некоторого размышления.
Саймон сжал губы и поморщился.
— Он не любил особенно распространяться на эту тему, но раз или два все же проговорился.
— Вот как?
— Ну, профессор думал, что кто-то… или что-то… он никогда не говорил точно, что… но он думал… он думал… что кто-то манипулирует…
— Манипулирует чем?
— Коллективным бессознательным.
