Майлз Мандевиль – бледный, интересный, с рукой на перевязи и очень нервный. Она приветствовала его, как положено приветствовать героя. Памела была на верховой прогулке в парке в сопровождении молодого Лаверстока, ухаживаниям которого ее мать не придавала значения: подумаешь, друг детства. Они с Мандевилем были одни и могли свободно разговаривать, делать намеки, многозначительно умолкать – словом, мистифицировать друг друга до полного удовлетворения.
Оба имели причины помалкивать: Мандевиль со страху, леди Бересфорд ради Памелы. Но наличие такого идеального слушателя оказалось для обоих слишком большим искушением, и они заговорили. Первой не выдержала леди Бересфорд – она одарила Мандевиля полным описанием карьеры Дженнифер в качестве гувернантки. Он отплатил ей рассказом об истинных причинах дуэли с Мэйнверингом. Оба, конечно, поклялись хранить тайну. По крайней мере леди Бересфорд собиралась это делать. Она и раньше подозревала правду о дуэли. Просто у нее появились лишние сведения, которые надо было хранить до того дня, когда она наконец сможет отомстить мисс Фэрбенк. Если бы только Мэйнверинг вернулся в город… Но в глубине души она надеялась, что он в Суссексе и занимается расторжением помолвки, о которой говорила герцогиня. Это было важнее всего. Когда он вернется, будет достаточно времени, чтобы узнать все о пари, благодаря которому Дженнифер водворилась на Гросвенор-сквер, опозорить ее и окончательно решить брак Мэйнверинга с Памелой.
Мандевиль же, обещая хранить тайну, тотчас начал размышлять, как ему воспользоваться полученной информацией. Мисс Фэрбенк и Мэйнверинг, которому он мечтал отомстить, были теперь в его руках. Нужно только решить, как лучше поступить. Он размышлял несколько дней, а между тем везде, где сталкивался с Дженнифер, усиленно за нею ухаживал. Наблюдая, как она нервничает, принимая его ухаживания, он обдумывал различные варианты действий. Придумывать их было так приятно, что он намеренно откладывал сами действия. К тому же не лучше ли отложить месть до возвращения Мэйнверинга в город? Он должен целиком разделить этот позор. Так что Мандевиль наблюдал, выжидал и вальсировал с Дженнифер в Олмаке.
XII
Дженнифер не знала, что и подумать. Мэйнверинг уехал, не сказав ей ни слова. Леди Лаверсток странным образом продолжала помалкивать, и с каждым днем ее молчание становилось все более непонятным и угрожающим. Герцог Девонширский на несколько дней уехал в Чатсворт, и некому стало защитить Дженнифер от преследований Мандевиля, который с каждым днем становился все противнее. Лорд Лаверсток, очень настойчиво ухаживавший за Памелой, иногда отвлекался от этого занятия, чтобы помучить Дженнифер намеками. К счастью для него, да и для Дженнифер, леди Бересфорд подхватила простуду и сидела у себя, утешаясь лаудановыми каплями «Черный карлик» и последним выпуском «Светской красавицы». У герцогини тоже была простуда и новая горничная, которая доводила ее до приступов раздражительности своей неумелостью.
Дженнифер в душе радовалась этому, так как это был для нее прекрасный предлог оставаться дома и развлекать свою покровительницу. Дженнифер до бесконечности читала ей вслух «Тома Джонса» (герцогиня была очень низкого мнения об анонимном авторе «Вейверли»), а герцогиня от Души посмеивалась над тем, как краснела Дженнифер при чтении наиболее откровенных страниц Филдинга. Когда Дженнифер уставала читать, они играли в пикет, и Дженнифер проигрывала воображаемые тысячи своей более умелой партнерше. И, наконец, герцогиня требовала, чтобы ее развлекали светскими сплетнями. Каким безрассудствам предается принцесса Уэльсская? А что поделывает леди Каролина Лэм? Правда ли, что ее упекли в сумасшедший дом? Не зная, что отвечать на эти и множество им подобных вопросов, Дженнифер испытывала все более настоятельное желание полностью довериться своей доброй и взбалмошной покровительнице и попросить ее совета. От этого ее удерживало лишь то, что она не знала, как объяснить участие Мэйнверинга в ее приключениях, все перипетии их отношений. Она очень хорошо понимала, чего добивается герцогиня для своего внука: герцогиня не стеснялась излагать собственные намерения. Он должен жениться на наследнице из Суссекса и возглавить партию вигов. Да и Дженнифер убедила себя, что желает ему того же, но в глубине души не могла не испытывать жалости к незнакомой наследнице. Если иногда ей и приходило в голову, что она сама является наследницей и вполне в состоянии стать хозяйкой салона и организовать политический обед, она подавляла в себе эти мысли. Ей была совершенно ясна ее судьба: благотворительность и компаньонка.
Тем не менее было бы огромным облегчением, если бы она могла посоветоваться с герцогиней, как выпутаться из теперешнего затруднительного положения. В одно дождливое утро, когда часы тянулись особенно медленно, «Том Джонс» был дочитан, а кашель герцогини стал особенно сильным, Дженнифер решила уступить своему желанию. В конце концов можно было не сомневаться, что история с маскарадом у Ватье будет иметь у герцогини успех: та обожала такие приключения.
Но им помешали – лакей принес почту. Для Дженнифер, конечно, не было ничего. Она и не подозревала, что полное отсутствие у нее связей вне Лондона было предметом осуждения среди слуг.
Герцогиня просмотрела почту.
– Ага, – удовлетворенно произнесла она, – наконец-то от Мэйнверинга. Будем надеяться, что его робкая мисс соблаговолила назначить день свадьбы.
Прочитала, лучезарно улыбнулась Дженнифер. Все решено. Свадьба будет небольшая, не в городе: к этому принуждает траур с обеих сторон. Сообщая обо всем этом Дженнифер, герцогиня предпочла умолчать о том, что Мэйнверинг не выказывал решительно никакого энтузиазма по сему поводу. Он женится, и этого достаточно. Энтузиазм появится – или не появится – позже.
Для Дженнифер этого тоже было достаточно. В комнате стало ужасно душно. Голова раскалывалась. Тут обнаружилось, что лавандовой воды во флаконе осталось совсем на донышке, и, воспользовавшись этим предлогом, Дженнифер вскочила. Нет-нет, не надо посылать лакея – он, безусловно, все перепутает. Она точно знает, что предпочитает герцогиня. Она сходит сама.
Если герцогиня и поняла этот маневр, она была слишком добра, чтобы говорить об этом. Вместо этого она убедила Дженнифер воспользоваться тем, что дождь перестал, и пройтись по парку.
– Возьмите вашу лошадь, как ее там зовут. Воздух и движение пойдут вам на пользу. Я совершенно ужасная старая эгоистка – заставляю вас так долго сидеть взаперти. И обязательно поболтайте со всеми и принесите мне свежие городские новости.
Дженнифер предоставили самой себе, и она с благодарностью это приняла. Но ее заботы остались при ней. Джеймс, конюх, ставший своего рода компаньоном в ее верховых прогулках, взглянул на ее обеспокоенное лицо и не стал развлекать своими обычными разговорами. Она молча ехала впереди него, занятая своими мыслями, несчастная.
От мрачных мыслей ее оторвал выкрик, раздавшийся с противоположной стороны Парк-Лейн.
– Дженни, эй, Дженни!
Она удивленно оглянулась и побледнела при виде подопечного своего дяди Эдмунда Батса. Что он делает в Лондоне? Помогает искать ее? В течение минуты ее одолевал соблазн пришпорить Звездного и
