все и наведет порядок.
Она позвонила в Сакраменто Бобу Уайту, который в свое время помог запустить движение за принятие программы внеклассных занятий и порекомендовал большинство из тех, с кем я работал. «Вы должны приехать сюда, – сказала ему Мария. – Нам нужна ваша помощь». И вот Боб раскрыл свою записную книжку и вывел нас на руководителя кампании, на главного стратега, на специалиста по выработке политической линии и на главу по взаимодействию. При этом он сам остался в команде, осуществляя неформальное общее руководство. К нам присоединился также бывший губернатор Пит Уилсон. Он не только поддержал меня, но также вызвался устроить благотворительный вечер по сбору средств в клубе «Ридженси» и от моего лица обзванивал крупнейших доноров.
Одним из моих самых первых шагов в качестве кандидата была встреча с Тедди Кеннеди. Не было и речи о том, чтобы рассчитывать на поддержку с его стороны; наоборот, Тедди распространил письменное заявление, в котором говорил: «Я отношусь к Арнольду с любовью и уважением… но я демократ. И я не поддерживаю идею досрочных выборов». Тем не менее по совету Юнис я отправился на встречу с ним. Узнав, что сразу же после заявления о своем участии в выборах я должен лететь в Нью-Йорк на спортивные игры в Гарлеме в рамках программы внеклассных занятий – это мероприятие было запланировано еще несколько месяцев назад, – Юнис уговорила меня заглянуть в Хайянис-Порт и встретиться с ее братом. «В политике вы с Тедди по разные стороны баррикад, – сказала она. – Но он в своей жизни проводил много избирательных кампаний и одержал победы во всех, кроме президентской, поэтому я бы прислушалась к его советам».
Мы с Тедди говорили несколько часов, и он дал мне один совет, сыгравший важную роль. «Арнольд, никогда не вдавайся в подробности». Далее Тедди в подтверждение своих слов рассказал мне один случай. «Никто лучше меня не разбирается в проблемах здравоохранения, верно? Так вот, как-то раз я принимал участие в четырехчасовых публичных слушаниях, в ходе которых проблемы здравоохранения обсуждались в мельчайших деталях. Затем я вышел из зала и направился к себе в кабинет, где меня перехватили те же самые журналисты, которые присутствовали на слушаниях. «Сенатор Кеннеди, сенатор Кеннеди, вы не могли бы поговорить с нами о проблемах здравоохранения?» – «Что вас интересует?» «Когда мы наконец услышим конкретные детали?» – Тедди рассмеялся. – Это просто показывает, что сколько бы подробностей ни сообщить журналистам, они все равно будут требовать еще. Все это потому, что они постоянно ждут от тебя какого-нибудь ляпа, который можно будет дать в выпуски новостей. Освещать четырехчасовые слушания в Конгрессе – это скучно. Журналисты пытаются преподнести сенсацию. Вот благодаря чему сияет их слава».
Тедди продолжал: «Сейчас ты говоришь только одно: «Я здесь, чтобы устранить проблемы». Пусть это станет твоим девизом. Находясь в Калифорнии, ты должен неустанно повторять: «Я знаю, что у нас серьезные проблемы – перебои с электричеством, безработица, бизнес бежит из штата, людям нужна помощь, – и я все это исправлю».
Его слова произвели на меня большое впечатление. Без совета Тедди я все время робел бы, услышав вопрос журналиста: «Когда мы услышим о конкретных мерах?» Именно требование Мэтта Лоэра рассказать о конкретных деталях смутило меня во время интервью для программы «Сегодня». Но Тедди показал, что вместо ответа на этот вопрос я мог бы уверенно говорить: «Я нарисую вам четкую картину того, что ждет Калифорнию».
Финансовый советник Пауль Вахтер указал мне на то, что первым делом в своей избирательной кампании я должен буду доказать то, что мне можно верить. Пауль, Мария и Бонни Рейсс стали моими ближайшими советниками; Пауль прервал свой отпуск с семьей и вернулся в Лос-Анджелес, едва услышав о моем решении участвовать в выборах. Шла уже вторая неделя избирательной кампании, и Пауль доложил о растущем количестве звонков от его друзей и деловых партнеров. Все они говорили одно: «Ну же, признайся, это несерьезно». Действительно, все знали, кто я такой, и многим было известно о том, что я уже давно участвую в различных общественных программах, однако в этом «цирке с перевыборами», как окрестили происходящее журналисты, мне еще предстояло доказать, что мое участие в губернаторских выборах – не просто тщеславная прихоть голливудской знаменитости. Как убедить всех, что я не просто еще один клоун из многих?
Мой предвыборный штаб посоветовал мне обратиться к Джорджу Шульцу. Он был вроде как крестным отцом в Республиканской партии. Государственный секретарь при Рейгане и министр финансов при Никсоне, Шульц в настоящее время работал в Гуверовском институте при Стэнфордском университете и, вероятно, был самым влиятельным из политиков-республиканцев старшего поколения. Шульц ждал, что я свяжусь с ним, однако, несмотря на это, когда я до него дозвонился, он проворчал: «У вас есть две минуты, чтобы объяснить, почему я должен вас поддержать».
Я сказал:
– Штат не должен тратить денег больше, чем получает, и ему нужен лидер, который будет твердо отстаивать эту позицию. Я хочу стать этим самым лидером, и я буду очень признателен вам за вашу поддержку.
Это был правильный ответ.
– Я с вами, – кратко ответил Шульц.
Я объяснил, что хотел бы провести пресс-конференцию с его участием.
– Я вам перезвоню, – сказал он.
Во время нашего следующего разговора Шульц сказал:
– Мне пришла в голову одна мысль. Уоррен Баффет положительно отзывался о вас, а он демократ. Полагаю, было бы очень хорошо, если бы вы позвонили ему и предложили также принять участие в пресс- конференции. Это покажет всем, что вы не ярый сторонник партии, а человек, который действительно хочет решить проблемы штата. Мы поговорим о целях, которые ставят вас выше межпартийной борьбы.
Я уже встречался с Баффетом, легендарным инвестором, на одной конференции, и у нас с ним состоялся долгий разговор. К моей радости, несмотря на то, что Баффет был демократом, он вызвался поддержать меня, если я приму решение участвовать в выборах. Но, разумеется, когда я сделал заявление об участии в избирательной гонке, Баффет мог пойти на попятную. Поэтому я попросил Пауля, бывшего с Баффетом в хороших отношениях, связаться с ним и узнать, не передумал ли тот. Уоррен тотчас же согласился меня поддержать.
Поскольку до выборов оставалось всего каких-то два месяца, мой штаб убеждал меня появиться на людях. Но хотя у меня были деньги и желание, и я представлял себе в общих чертах, что необходимо сделать, я понимал, что мне нужно гораздо глубже разобраться в сложных проблемах, стоящих перед штатом, прежде чем громко заявлять о себе. Шульц прислал коллегу из Гуверовского института, и тот прочитал мне четырехчасовую сжатую лекцию о долгах и бюджетном дефиците Калифорнии. Эта лекция, насыщенная цифрами и диаграммами, оказалась такой полезной, что я тотчас же попросил устроить такие же лекции по остальным ключевым вопросам. «Я хочу встретиться с лучшими аналитиками в мире, – заявил я. – И их партийная принадлежность меня не интересует». В течение следующих недель я в основном работал в режиме губки. Мой штаб в шутку окрестил происходящее «Шварценеггеровским институтом», и дом напоминал железнодорожный вокзал, где постоянно приходили и уходили люди. В их числе были Эд Лернер, либеральный экономист, глава Андеросоновской школы управления при Калифорнийском университете, и Пит Уилсон. Политики-республиканцы, которые сами едва не включились в гонку, теперь великодушно уделяли мне свое время, просвещая меня. В их числе были Дик Риордан, Даррел Исса и Дейв Дрейер. Я постигал все, от проблем с электроэнергией до платы за обучение в колледжах и компенсационных выплат наемным работникам. Мой штаб тщетно пытался сокращать эти занятия, чтобы я смог приступить наконец к предвыборной кампании, но я стойко выдерживал давление. Знания были нужны мне не только для проведения кампании, но и для того, чтобы управлять штатом, – потому что в глубине сознания я уже одержал победу.
Как выяснилось, губернатор Калифорнии обладает бо?льшими полномочиями назначать чиновников, чем какое-либо другое выборное лицо в Соединенных Штатах за исключением президента и мэра Чикаго. Губернатор также имеет право приостанавливать действие любого закона штата, объявив чрезвычайное положение, а если он хочет обратиться с каким-либо предложением напрямую к избирателям, то может объявлять специальные выборы. Эти рычаги власти могли оказаться весьма полезными.
По мере того как «Шварценеггеровский институт» набирал обороты, мой штаб накапливал в белой
