Когда встал вопрос о святейшем дне Пасхи, при всеобщем согласии было признано целесообразным, чтобы праздник этот отмечался всеми в один и тот же день повсюду. Ибо что может быть более приличным, более почтенным и подобающим, нежели празднование этого праздника, от которого мы получаем надежду на бессмертие, всеми и повсюду в одинаковом порядке и по определенному правилу.
И поистине, прежде всего, всем показалось чрезвычайно недостойным то обстоятельство, что в праздновании этого святейшего торжества мы должны придерживаться обычая иудеев, которые, о скверные негодяи! замарав руки свои гнусным преступлением, заслуженно ослеплены в своем уме.
Посему подобает, отвергнувши практику сего народа, увековечить на все грядущие века празднование этого обычая в более законном порядке, коий мы хранили с первого дня страстей Господних до сего дня. И да не будем иметь ничего общего с наивраждебнейшим иудейским сбродом. Мы приняли иной способ от нашего Спасителя. Для нашей святейшей религии открыт более законный и подобающий путь. Следуя по сему пути в единодушном согласии, давайте же избегать, мои достопочтенные братья, этого наигнуснейшего сообщества.
Итак, в высшей степени нелепо, что они надменно превозносятся, возомнив, что без их наставления мы не в состоянии надлежащим образом исполнять этот обычай. Ибо что могут разуметь верно те, кто после трагической смерти Господа, будучи обмануты и помрачены в рассудке, водимы необузданным инстинктом всюду, куда бы не подвигнуло их врожденное безумие. Оттого и вданной частности они не разумеют истины, пребывая в величайшем заблуждении, вместо того, чтобы своевременно поправить свое исчисление, они отмечают Пасху дважды в один и тот же [римский] год. К чему же нам следовать за теми, кто порабощен вопиющему заблуждению? Ибо мы никак не потерпим соблюдение Пасхи дважды в год.
Но если сказанное мною покажется недостаточным, то представляю вашей тонкой проницательности, путем усердия и молитвы, ни коим образом не допустить, чтобы чистота ваших умов осквернилась сообразованием, в чем бы то ни было, с обычаями подлейшего отродья. Кроме того, следует учесть, что всякие распри в деле подобной важности и в столь серьезном религиозном учреждении были бы в высшей мере преступными. Ибо Господь завещал нам один праздничный день нашего освобождения, а именно день Его святых страстей; и Ему было благоугодно, чтобы церковь Его была единой; члены которой, хотя и рассеяны по многим и различным местам, все питаются от единого Духа, который есть воля Божия.
Да не останется сокрытым от прозорливости вашей святости, сколь болезненным и непристойным было бы то, что некоторые претерпевали бы тяготы воздержания, а другие увеселяли себя пиршествами в один и тот же день; а после Пасхи одни бы ублажали себя праздничными увеселениями, в то время как иные посвящали бы себя соблюдению предписанных постов. Посему, мне думается, каждому следует уразуметь, что воля божественного провидения состоит в том, чтобы в сем отношении осуществить преобразование и следовать единому правилу.
Ибо самой необходимостью продиктовано устранение этого недостатка, дабы нам не иметь ничего общего с деяниями сих изменников и убийц нашего Господа; так как порядок, соблюдаемый всеми церквями на Западе, а также в южных и северных частях мира, и некоторыми из них на Востоке, представляется наиболее подходящим, то рассудилось в высшей степени справедливым и отвечающим общим интересам, и я дал себе слово заручиться вашей поддержкой в сем предприятии, а именно, что обычай, которому единодушно следуют в Риме и по всей Италии, в Африке и Египте, в Испании и Галлии, Британии, Ливии, по всей Греции, в епархии Азии, в Понте и Сицилии, был бы охотно одобрен вашим благоразумием, принимая во внимание не только то, что в выше названныхобластях расположено великой множество церквей, но так же и то, что в высшей мере религиозным и справедливым было бы всем прислушаться к тому, что представляется голосом разума, и не сообщаться с вероломными иудеями.
Дабы подвести краткий итог всему сказанному, следует отметить, что по всеобщему рассуждению, представилось благоугодным, чтобы святейший праздник Пасхи отмечался в один и тот же день. Ибо не пристало в столь священном обряде допускать какую бы то ни было разнородность; посему лучше следовать тому решению, в котором удалось избежать соучастия в грехе и заблуждении других.
В сложившейся ситуации охотно примите небесное и поистине божественное повеление. Ибо постановления святого собора епископов следует относить к божественной воле. Посему, объявив своим возлюбленным братьям написанное, вашим долгом остается принять и утвердить приведенные аргументы, и самое соблюдение святейшего дня; дабы когда я окажусь в вашем драгоценном присутствии, столь для меня желанном, я имел бы возможность в один день вместе с вами праздновать сей священный праздник, и всячески о том радоваться, видя, что коварство дьявола преодолено божественной силой при моем посредничестве, и что ваша вера, ваш мир и ваше единство повсюду процветают.
Да хранит вас Бог, мои возлюбленные братья.
Посланіе ко всемъ епископамъ и народамъ[1]
Подражая хитрымъ и нечестивымъ людямъ, Арій по справедливости заслуживаетъ одинаковаго съ ними презренія. Посему, какъ Порфирій, закоснелый врагъ благочестія, написавшій нечестивыя сочиненія противъ веры (христіанской), получилъ достойное себе воздаяніе, (ибо не только самъ, сделавшись ненавистнымъ на все будущіе веки, подвергся великому поруганію, но и нечестивыя сочиненія его совершенно истреблены): такъ положили мы — Арія и его сообщниковъ называть порфиріанами, чтобы они, кому подражали, техъ именемъ и назывались. Всякое сочиненіе, написанное Аріемъ, какое у кого найдется, повелеваемъ предать огню, чтобы такимъ образомъ не только изчезло нечестивое ученіе его, но и памяти о немъ никакой не осталось. Если же кто будетъ обличенъ въ утаеніи книгъ аріевыхъ, и не представитъ ихъ тотчасъ же для сожженія, таковой, объявляемъ напередъ, будетъ наказанъ смертію: тому, немедленно по открытіи вины, будетъ отсечена голова. Богъ да сохранитъ васъ, возлюбленные братія!
Печатается по изданію: Деянiя Вселенскихъ Соборовъ, изданныя въ русскомъ переводе при Казанской Духовной Академiи. Томъ первый. Казань: Въ типографiи Губернскаго правленiя, 1859. — С.178–180.
Посланіе къ Александрійской церкви противъ Арія[2]
Константинъ Августъ — кафолической александрійской Церкви.
Радуйтесь, возлюбленные братія! Божественное провиденіе, избавивъ насъ отъ всякой лжи, даровало намъ совершенную благодать исповедывать единую веру. Діаволъ въ отношеніи къ намъ более ничего не можетъ сделать. Что онъ ни злоумышлялъ противъ насъ, все уничтожено въ самомъ основаніи. Двоемысліе, расколы, те смятенія, тотъ смертельный, такъ сказать, ядъ несогласія, — все это, по воле Божіей, победила светлая истина. Такъ, Единому все мы покланяемся, и въ бытіе Единаго веруемъ. Чтобы достигнуть этого, я, по внушенію Божію, созвалъ въ Никею весьма много епископовъ, съ которыми и самъ, подобно каждому изъ васъ, (ибо я считаю за особенное утешеніе быть сослужителемъ вашимъ), принималъ участіе въ изследованіи истины.
И что представляло поводъ къ недоуменіямъ и разногласію въ мысляхъ, все то тщательно было изследовано и точно определено. Сколько и какія ужасныя хуленія (да пощадитъ насъ Божіе величіе!) произносили некоторые на Спасителя нашего, нашу Надежду и Жизнь, измышляя свои догматы вопреки богодухновеннымъ Писаніямъ и святой вере! Тогда какъ более трехъ сотъ епископовъ, дивныхъ по своему смиренію и мудрости, единогласно исповедали единую веру, которая и есть действительно истинная вера, основанная на правильно понимаемыхъ словахъ закона Божія, одинъ Арій оказался увлеченнымъ діавольскою силою и свое зло съ нечестивымъ умысломъ сеялъ сперва у васъ, а потомъ и у другихъ. Итакъ, воспріимемъ веру, которую даровалъ намъ Вседержитель Господь; возвратимся къ возлюбленнымъ нашимъ братіямъ, отъ которыхъ удалилъ насъ тотъ безстыдный служитель діавола; поспешимъ со всею ревностію къ общему телу и искреннимъ нашимъ членамъ. И благоразуміе, и вера, и ваша святость побуждаютъ васъ возвратиться къ Божественной благодати, когда обличенъ обманъ того, который оказался врагомъ истины. Признанное единогласно тремя стами святыхъ епископовъ есть не иное что, какъ мысль самого Сына Божія,
