В.В. Розанов. Семейный вопрос в России. Том I

b) Еще любопытнее взгляды г. Розанова на брак как на таинство Церкви. Любопытны они и сами по себе, и - как образец того отношения к учению христианской веры, какое усвоили себе публицисты нового направления.

Торжественно и важно говорит в своих рассуждениях о браке как таинстве Церкви г. Розанов: 'Здесь мы стоим на рубеже почти открытия, - объявляет он.

В чем же заключается это 'почти открытие'? - Во всех таинствах, - изъясняет наш автор, - человек пассивен; кающийся, причащаемый, крещаемый, помазуемый миром он стоит перед церковью как оголенный член мира, как древко (?!), по коему течет (?!) таинство церкви. Но в браке? Здесь приемлющий таинство не только не пассивен, но скорее пассивная сторона, в ненарушимом ритуале, принадлежит церкви, а вся активная сторона, т.е. совершение самого таинства и шествование в нем, принадлежит бракосочетавшимся. Насколько брак не фиктивен, насколько он есть 'текущее таинство', он объемлет тайну жизни самих супругов, о которых действительно - и произнесены все слова, на которых основан ритуал венчания. Вот особенность и исключительность в таинстве брака'.

Итак, сущность 'почти открытия' г. Розанова состоит в том, что, по его мнению, во всех прочих таинствах человек 'пассивен', а в таинстве брака -'активен'... Не споря пока о достоинстве 'открытия', заметим только, что, к удивлению, сам Коперник нового открытия забывает и отрицает его, едва успевши написать несколько десятков строк далее. Пусть читатель судит сам. 'Входит ли длительность первою и главною чертою в таинство? - спрашивает г. Розанов и отвечает: - Не входит. Совершенно нельзя определить, и не вытекает решительно ни из какой черты таинства непременная его продолжительность. Сколько времени длится в человеке действие принятых Св. Даров? Неизвестно. До первого греха. Грех и Тело Христово - несовместимы. И согрешивший уже вышел из-под благодатного таинства. Сколько времени длится действие крещения? В Вольтере оно кончилось, когда он сел за 'Pucelle', когда писал 'Кандида' или 'Sur le desastre de Lisbonne'. Отвергнут Промысл (sic), - и нет более действия крещения. Так и с каждым таинством: его святость - вот что вытекает из его существа, что в нем исповедуется, что в нем в самом деле есть. И его длительность, его продолжительность определяется всецело и исключительно временем, пока есть его святые признаки'.

Выходит, что и во всех таинствах, в частности - в крещении и евхаристии, человек 'активен', и активен в таком же именно, г. Розановым измышленном смысле, как и в таинстве брака, так как от степени его греховности или святости зависит, сколько 'длится' действие таинства. Право не стоит делать открытия, если столь скоро самому же их забывать*.

______________________

* Брак - мужу и жене дан, в их житии - течет, ими через сопряжение жизни - совершается. Ведь не говорят (вовсе нет слов): 'таинство венчания', а 'таинство брака' и всегда разумеют в словах этих - пару и парное житие. 'Мы живем в браке', но нельзя сказать: 'Мы живем в венчании'. От 'брака рождаются', 'эти дети от первого брака, те - от второго', но нельзя сказать и не говорят: 'Дети эти от первого венчания, другие - от второго'. 'Брак бездетен'; но нельзя сказать: 'Венчание бездетно'. Итак, всемирная терминология, и в том числе церковная, под 'браком' разумеет 'брачную жизнь', в которой активны и действуют и совершают ее - супруги. Брак есть супружество; связанность двух через ребенка, от них исшедшего (или могущего изойти). Но другие таинства? Их совершает над человеком священник, и человек здесь пассивен. Его погружают в воду при крещении, его причащают, миропомазуют: он есть в точности как бы дщица, древко, на которое капнула капля не им приготовленной святыни - и течет по нему, и он ею освящается. Непонятно остроумие автора, ибо кто же гордится, что он не понимает?! В. Р-в.

______________________

Но наш автор вновь возвращается к таинству брака и решает, в частности, вопрос о его длительности. 'Все упорство перед разводом, - говорит он, - основывается на непризнании в браке этой единственной черты - святости, т. е. на учении о браке именно не как о таинстве. Разве есть порочные таинства? Странный вопрос. Однако он все решает; можно ли сказать, что брак еще длится, когда грех в нем живет, и притом в какой угодно форме - злобы, презрения, неуважения, мысленной неверности? Договор - длится; гражданский институт длится. Но таинство? Конечно, нет святого - и нет более таинства! Только вековым равнодушием к браку, отсутствием всякого к нему внимания, можно объяснить, что до сих пор не замечена эта простая и самая главная в нем сторона. Брак с первым грехом - трупен. С грехом все умерло в таинстве'.

Понятно, что при таком богословствовании автору чрезвычайно легко доказать необходимость самой широкой свободы развода. Если 'с грехом все умирает в таинстве', а под грехом разумеется грех 'в какой угодно форме - злобы, презрения, неуважения, мысленной неверности', то, очевидно, 'длительность' брака чрезвычайно мало гарантирована. А как только она прекращается, развод необходим, по мысли г. Розанова, чтобы сохранить святость таинства брака.

'Из самого понятия о непорочности вообще всех таинств следует развод', - говорит он. Теперь наш брак, по мнению г. Розанова, - это 'миазматическая клоака, потому что именно порок есть закон его (?!), это - удивительное и исключительное жилое место, где никогда не открывается форточка, окно, дверь, труба'... 'Узкие ли это двери чистой жизни? Увы, широчайшие ворота всякого порока'. И это все - от недостаточной свободы развода. 'Кто же не знает, что в католических землях развод не существует и что семья в них умерла, полторы тысячи лет проборовшись с постоянным внутренним самоотравлением'. То же грозит и нашему браку...

Насколько верны несдержанно резкие отзывы г. Розанова о современном браке и насколько правдоподобно предсказание о будущей печальной судьбе его, предоставим читателю судить самому*, - с своей стороны мы имеем в виду коснуться догматических воззрений его на таинства вообще и на таинство брака в частности. Здесь, однако, как и в начале изложения его воззрений на нравственную основу брака, нам приходится прежде всего распутать уже указанное нами противоречие и определить истинный смысл того, что желал сказать г. Розанов относительно положения, какое занимает человек во всех других таинствах, кроме таинства брака: является ли он в них 'пассивным', 'древком, по которому течет таинство церкви', как выражается г. Розанов, или он есть активный деятель, поскольку от него всецело зависит 'длительность' каждого таинства?...

______________________

* Интересно. Автору даже не любопытны фактическое состояние семьи, фактические возможные судьбы ее. Умертвив 'страсти', он бросает ими вытканную семью как ненужную ветошь, выжатый лимон: 'На что мне эта дрянь'. И он вместе с тем - владыка брака; он это чувствует; отсюда его тон. Но, читатель, оцени: где же совесть? и как понятны становятся судьбы фактического супружества в Европе, пробившегося 2000 лет в руках таких заботливых властителей. В. Р-в.

______________________

Судя по тому, что последнюю свою мысль г. Розанов поясняет примерами таинств крещения и евхаристии, - потому что это - именно последняя его мысль, и, наконец, - потому, что он не указал (и не мог указать, конечно) существенного отличия таинства брака от всех других таинств, мы думаем, что эта мысль и есть его истинная мысль, предположение же его, что во всех прочих, кроме брака, таинствах человек - 'древко'... и проч., - есть не более, как случайно вырвавшаяся, неудачная фраза, вызванная, быть может, только наивным желанием провести 'почти открытие' в догматической области. Человек есть активный деятель во всех таинствах - вот мнение г. Розанова, соответствующее всему содержанию его богословского рассуждения*.

______________________

* Священник претворил хлеб и вино и причастился сам: таинство евхаристии произошло. Но муж соделывается таковым через жену, обратно и дева женою становится через мужа, и по сей соотносительности друг с другом они и активны. У мудрых евреев брак не совершился, не заключился без разрушения девства; но при нашем оскоплении брака, 'что и