катанье на живом человеке. Тимофеевы тогда облили холодной водой свою жертву и увели к себе в избу; там они заковали ее цепью у пояса, причем другой конец цепи прибили к стене так, что закованная не могла ни сесть, ни лечь. В таком виде они продержали ее двое суток, не давая ей ни есть, ни пить. На третьи сутки о положении ее дошло случайно до сведения местного урядника, и последний явился спасителем ее.
Окружный суд приговорил обоих Тимофеевых к тюремному заключению на 3 года' (из 'Нов. Вр.' № 8471).
'Консисторийка' стояла в сторонке и смотрела. В. Р-в.
2
Благодать - греха не бегает,
ибо для борьбы с грехом она и подается.
К. Сильченков
'
Более 10 лет тому назад крестьянин деревни Бурцовщины, Гдовского уезда, 18-летний Николай Иванов, по любви и взаимному соглашению женился на девушке одного с ним возраста, Аксинье Ефремовой. Жизнь молодых людей была счастлива, согласна во всем, и у них родилось уже трое детей, но в 1894 году Аксинья увлеклась немолодым, но богатым мужиком, соседом Васильевым, имевшим взрослых детей. Пользуясь частыми отлучками из деревни Иванова, Васильев заходил к нему в дом и проводил время с Аксиньей. Вскоре эти отношения сделались достоянием молвы, а затем перешли в открытую связь, о которой не знал и не хотел верить только муж - Иванов. Наконец, насмешки и серьезные разъяснения однодеревенцев заставили Иванова взяться за проверку слышанного, и вот однажды, сказав жене, что уходит в соседнюю деревню, он вернулся задворками и спрятался в сенях своей избы. Васильев не замедлил явиться, и Иванов вполне убедился в измене жены; не вытерпев сцены, он схватил топор, вбежал в избу и ударил им по голове Васильева. Удар не причинил, однако, вреда, но после этого Васильев, которого Иванов не раз просил прекратить хождение к жене и даже грозил убить за это, давший обещание бросить эту связь, - не только не исполнил своего слова, но бросил свою семью и поселился с Аксиньей, сделавшей то же, в деревне Зуевщине. Видя, что убеждения и просьбы не действуют, Иванов два раза возбуждал против жены уголовное преследование за супружескую неверность, но в первый раз простил и прекратил дело, а во второй раз Аксинья была приговорена к заключению в монастырь.
Оставленный женою, Иванов возбудил общую жалость окружающей среды. Он один работал и в поле, и по дому, няньчился с детьми, стряпал и прочее. Надо заметить, что сыновья Васильева уговаривали иногда отца не ходить к Аксинье, и когда он исполнял их просьбу, то Иванова била стекла в их доме и ломала яблони в саду.
Наступило 26 декабря прошлого года. В 8 часов утра этого дня Иванов зашел в хлев своего дома, чтобы дать скоту корм, и застал там Васильева. Догадавшись о цели, для которой тот явился и спрятался в соломе, Иванов схватил валявшуюся палку и ударил Васильева в голову; тот, слывущий первым силачом в деревне, бросился на Иванова, и последний, придя в исступление, без счета наносил удары, пока Васильев не упал. Явясь к жене, он сказал ей: 'Иди в хлев, полюбуйся на своего', а сам отправился к уряднику и заявил о случившемся.
Когда явились на место происшествия, Васильев был уже мертв; смерть его последовала от пролома черепа.
Не отрицая нанесения ударов, Иванов не сознавался в убийстве и говорил, что он хотел заставить Васильева уйти домой, но, когда вместо этого Васильев ударил его по ноге, Иванов испугался за себя и, зная силу противника, ударил его поленом по голове и потом, в исступлении, но без намерения на убийство, нанес ему еще несколько ударов по спине и ушел, оставив Васильева лежавшим на земле и звавшим на помощь.
Присяжные заседатели совещались очень недолго и вынесли Иванову оправдательный приговор' (из 'Биржевых Ведомост.').
3
'
'
4
'Г. Фармаковский во 'Врачебной Газете' доказывает анахронизм закона, предписывающего женам любить своего мужа и ставящего жен в полную зависимость от произвола мужа.
Недавно, - рассказывает г. Фармаковский, - местный урядник прислал мне бумагу с просьбой сделать осмотр одной молодой женщины, отец которой сообщил ему, что она лежит больна, избитая своим мужем и что последний не допускает к ней даже родную мать. Приехав в тот же день в указанное село, благодаря бумаге урядника, я был допущен к этой женщине ее родными беспрекословно и увидал ее в темном чулане на полу, лежащую в самом растерзанном виде. Ее перепутанные и местами разреженные волосы кишели целою массою вшей, ее худые трясущиеся бедра были исполосованы ударами кнута; ее ускоренный пульс, блуждающие глаза, дрожащее худое тело придавали ей вид умалишенной. Увидев меня, она истерически зарыдала и стала проклинать свою жизнь.
Стоявший тут же муж сознался в нанесении ей побоев и говорил, что по закону он имеет над нею начало и должен выбивать из нее дурь.
'Ведь вот уже больше недели, - пояснял он, - как она не принимает ни куска хлеба и, несмотря на все мучения, отказывается от своих обязанностей жены'. Два раза она убегала домой к своему отцу, и оба раза на законном основании ее опять возвращали на терзание к постылому мужу, и всякий раз этот постылый муж сугубо возмещал на ней свою досаду за ее побег. Не дурь, а какое-нибудь невыносимое патологическое состояние организма, которое могла бы открыть лишь медицина, какая-нибудь женская или психическая болезнь могли заставить эту несчастную женщину с таким упорством избегать притязаний своего молодого красавца-мужа, когда она предпочитает переносить такие страшные мучения и абсолютный голод в течение недели. И все-таки стоящие у власти другие люди на основании законов становятся на сторону насилующего мужа и помогают ему преследовать его несчастную жертву'.
И это, как выражался Лесков, у нас повсеместно. Только недавно Правительствующий Сенат разрешил земским начальникам и губернаторам выдавать таким несчастным женам паспорты помимо
