В.В. Розанов. Семейный вопрос в России. Том I

Следовательно, и при полной свободе развода эти полунесчастные семьи не расторгнутся, и разведутся только окончательно и непоправимо несчастные. Из веры-то в это, т. е. что фактически нет для людей большего горя, чем развод, и вытекает наше требование совершенной его в законах допустимости. В. Р-в.

** Автор, противореча сам себе, представляет, что разъезд или развод так же легки психически, как переезд на другую квартиру. Это может именно думать только семинарист, никогда не знавший любви и женившийся 'по требованию служебного положения', перед посвящением. Лошади - и те привыкают к своим стойлам; как же привыкает к дому своему человек. А тут (при разводе) все рушится. В. Р-в.

______________________

Итак, чтобы оздоровить семью, надо хлопотать не о свободе развода, а о возвращении женщине того, что мы у нее сами отняли, о большей опрятности в удовлетворении наших страстей, о воспитании юношества (мужского) в сознании святости семьи и в духе целомудрия. Развод же в православном браке допустим именно там, где его следует допустить, и так, как только это можно сделать, понимая сущность любви и способ действия оскорбленных людей. Что же касается до нынешних консисторских условий развода, то, конечно, в этой области нужны существенные преобразования*, которые, впрочем, касаются не столько брачного права, сколько церковного управления.

Н. Осипов

______________________

* Ну, слава Богу, стали признаваться. В. Р-в.

______________________

О ПЕРЕМЕНЕ РАЗВОДЯЩЕЙ ИНСТАНЦИИ

I. Открытое письмо в редакцию 'Нового Времени'

Позвольте, м. г., через посредство вашей уважаемой газеты сказать два слова о бракоразводном процессе. Мне пришлось знать в Петербурге одного скромного и добропорядочного чиновника, который, идя со мною со службы, вдруг бросился в сторону и стал обнимать девочку лет восьми. На мое удивление, он сказал, что это его дочь. А на вторичное и еще большее удивление, чего же он так обрадовался, сказал, что дочь живет не с ним, а с его женою, которая, в свою очередь, живет вот в этом большом доме, к которому подъехала коляска, с господином NN уже столько-то лет. Года три назад, т. е. перенеся лет пять одинокой жизни, он обратился в консисторию с молением о разводе и, разумеется, получил отказ. Вскоре с ним случился нервный удар, от которого он, впрочем, оправился. Фамилию и имя этого чиновника я могу сейчас назвать, - конечно, испросив у него дозволение.

Мысль о лучшем и, кажется, недалеком будущем, когда бракоразводный процесс войдет в компетенцию общих судов, более и более распространяется в печати и обществе и позволяет мне, также высказав подобное пожелание, поддержать его основаниями, о которых не все знают. О секуляризации развода более и более начинают говорить под впечатлением картин семьи и разводного процесса, подробности которого известны только 'мученикам развода', страдания которых, по-видимому, предназначены, чтобы угрожать всем нуждающимся в разводе и через то 'оберегать семью'. Духовные консистории предлежит вовсе устранить от семейных дел. Дабы получить почву под ногами, для этого достаточно открыть Матф. 19, на которой основан весь наш и вообще христианский бракоразводный процесс: 'Я же говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует, и женившийся на разведенной прелюбодействует' (ст. 9). Дальше идет речь о другом, как и ранее - о другом, и приведенные слова Спасителя суть все, что мы имеем в Евангелии о разводе. В них не указано перемены разводящей инстанции и, в частности, не указано ни синедриона, ни кесаря. Таким образом, самая претензия консисторий 'разводить мужа и жену' ни на чем не основана; и отдача развода в руки консисторий, как, впрочем, и самое создание духовных консисторий, очень недавних исторически, было произволением государственной власти: 'Hodie dedi -eras capiam' - 'вчера дал - завтра возьму'. По точному смыслу слов Спасителя развод и его право оставляется в руках мужа, который, конечно, только при этом условии может быть блюстителем порядка в семье и чистоты семейных отношений. Разумеется, жена должна быть и вполне может быть обеспечена от случайностей, несчастий и капризов мужа, и вот здесь собственно, в части, касающейся разводимой жены, и должна выступить компетенция 'общих судов', юридическая их власть по отношению к имущественному и правовому ее и детей обеспечению. Государственная мудрость, направляемая любовью и заботою, без труда отыщет эти способы и найдет их скорее, чем отстраняющие от себя этого рода попечения и задачи духовные консистории. Добавлю, что как из случая, переданного мною, так и из бесчисленного множества других видно, что консистории, даже имея признания мужа и жены в прелюбодеянии, и письменные на это доказательства (письма жены или мужа), и свидетельства очевидцев о том, что, например, жена живет в квартире постороннего мужчины годы и там разрешается от бремени, - все-таки развода не дают, не усматривая в таковых данных 'состава прелюбодеяния'. - Из всех этих лежащих в архивах дел, как и из рассказываемых всюду на улицах и вообще общеизвестных, позволительно усмотреть, что консистории уже давно впустили в брак прелюбодеяние, сделали это прелюбодеяние для другой стороны обязательно переносимым и через это испортили как чистоту семьи, так и вообще показали полную свою некомпетентность в рассуждении брачных дел. Следовало бы пожелать опубликования в общей печати хотя одного характерного бракоразводного процесса во всей красоте подробностей, подкупа и лжесвидетельства. Тогда картина эта, перед которой побледнеет бурса Помяловского, устранила бы все вопросы по отношению к данной теме.

Убедительно прошу вас, г. редактор, не отказать дать в вашей почтенной газете место настоящему моему письму, исходящему из наблюдения самых горестных явлений в данной болящей и засоренной сфере.

1901 г.

II. Еще о критериуме семьи и брака

Нельзя не пожалеть, что нескладица в нашем семейном положении, всеми и везде чувствуемая и порою обнаруживающаяся на уголовном суде потрясающими совесть фактами, не обсуждается сейчас с тем вниманием, с каким она была затронута в прошедшем году. Уголовщина, заведшаяся в семье и между ее членами, есть такое вопиющее противоречие, которое прежде всего заставляет крикнуть с болью: 'Да как же семья? да что же семья? да отчего мы имеем ее такою?' И раз люди, являющиеся на уголовный суд, не были уголовными преступниками ни в отношении какого постороннего человека, а только явились такими в отношении друг друга, мысль о какой-то уголовщине уже не человека, а самого положения человеческого с неизбежностью представляется уму. 'Уголовное преступление в семье' есть такая же нелепица, и невозможность, и противоречие самому существу ее и положенной в основу ее идее, как... игра в карты на похоронах или дипломатические переговоры между командою и командиром броненосца. Просто этого не