В.В. Розанов. Семейный вопрос в России. Том I

бы прибавить: 'Ее надо выпустить'. Как постижимы инквизиция, скопчество - из этих невольных обмолвок автора; до чего очевидно, какая есть 'припека сбоку' брак в круге мысли нашего автора, и лицемерие всех его ссылок вначале на 'Закон Божий', 'Слово Божие', 'закон природы и норму человеческих обществ'. Ибо, очевидно, не предисловие решает дело, а середина и горячие дешевые страницы книги или статьи. Но как все это отражает первоначальное: 'Мужчину и женщину сотворил человека Бог', 'однако - лучше не жениться', 'ибо суть скопцы из чрева матери, от людей и от себя - Царства ради Небесного'. Все сбылось воочию, и даже 'йота' от сего совета 'не прешла'. В. Р-в.

*** Очень все важное место, и главное - потому что бессознательно. Но не Дернов пишет, это эпоха пишет. 'Женщина - вот грех! слияние с нею - вот преступление!' 'И только оттого, что мы разрешили, и когда мы разрешили, - разумеется, сузив в ниточку, в узкий путь, - рождение прощено. Без этого нашего прощения - оно первородный грех, разрушение всего дела христианского'. Учение о 'незаконных сожительствах' и 'незаконнорожденных детях' уже каменным, неодолимым образом надвигается здесь, и с ними - вздохи родивших не вовремя, не удержавшихся и родивших; вздохи - и детоубийство. Сейчас о 'грехе' едва ли кто думает; но 'стыд' есть эквивалент греха в безбожную эпоху, и он имеет ту самую остроту и пронзительность, какую некогда имел 'грех'. Давид родил от Вирсавии Соломона: ибо Нафан не за любовь к Вирсавии его упрекал, а только за смерть Урии. Но упрекни он его именно за VII заповедь по поводу Вирсавии, и лишний трупик около дворца царского заменил бы мудрейшего царя. И не было бы 'Экклезиаста', ни 'Песни песней'. Мне говорил в Петербурге один священник, преподающий в институте, куда попадают девочки из Воспитательного дома: 'Грехи родителей отражаются в детях: никогда я не видал девочек, столь рано развивающихся и склонных к соблазну, как здесь'. Я подумал: это - от сил организма, плода подлинной любви, и еще спросил его: 'А как их способности?' - 'Отлично учатся, но это что: главное ведь нравственность'. Таков смыкающийся круг суждения скопчества. Я думаю, если бы у Татьяны Лариной как-нибудь 'испекся пирожок', родился сын, то был бы, верно, сыр, водянист, бескровен: 'Успехи небольшие, сказал бы о нем священник: да сидит на уроках отлично. Головки в сторону не повернет, все внимает; правда, не запоминает - однако мне одно удовольствие'. Я думаю, истощенное тупоумие русских XVII века и гениальность XVIII и XIX есть именно разница 'плодов любви' от 'фруктов принуждения'. В. Р- в.

______________________

Язык живописи и пластики, однако, еще не так выразителен, как язык музыки и словесного искусства, и особенно его высшего рода - драмы.

То, что на картинах и статуях намечено в чертах общих и смутных, то самое в современной музыке и драме выступает перед нами с полною подробностию, в чертах определенных и детальных. В современной музыке не выражается ли нега* сладострастия! В современной драме не изображается ли порок в тех же ярких и соблазнительных картинах и действиях, как и в живописи и пластике? Где же вы тут будете искать чистоты и целомудрия?

______________________

* Ах, скажите пожалуйста! Какой пассаж и ущерб хору г. Архангельского. В. Р-в.

______________________

Беспристрастное наблюдение показывает, что самые возвышенные из увеселений, каковы, например, музыка и театральные представления, далеки от тех назидательных и благотворных действий, какие им обыкновенно приписываются.

Для всякого беспристрастного человека ясно, что в большинстве случаев современная музыка не утишает, а возбуждает и волнует страсти; что зрелища, под видом назидания и поучения, потворствуют слабостям и страстям, что та и другие, теша наше самолюбие, раздражают наши чувства, наполняют душу льстящими чувственности, но пагубными и вредными для сердца и духа образами и впечатлениями. Эти-то раздражающие чувства, льстящие чувственности образы и ощущения и привлекают в театры и увеселительные залы искателей наслаждений, и всякому наблюдавшему известно, что чем больше в известной пьесе элементов чувственности, чем рельефнее и привлекательнее изображены слабости и страсти людские, тем охотнее посещается она мнимыми искателями отдыха*.

______________________

* Какая клевета: уж если так, то и ходили бы все не в оперу и театр, а прямо в дома терпимости. Так и чувствуется в строках 'больной подвижник, которого потрогала за ногу девица' (см. выше из Игнатия Брянчанинова). В. Р-в.

______________________

Оттого серьезная музыка, серьезные драматические произведения считаются скучными, неинтересными и непонятными и почти не посещаются*. Если так сомнительна польза от более возвышенных увеселений людских, то что сказать о тех рожцах увеселений, которые, как танцы**, маскарады и им подобные способы времяпровождения, исключительно основаны на чувственности? Страстные, далеко не двусмысленные взгляды, раздражающая чувственность музыка, разжигающая телесная близость и соблазнительные телодвижения, атмосфера интриг вполне приближают их к языческим зрелищам последних времен Римской империи. К ним по справедливости приложимы слова известного св. отца, назвавшего современные ему увеселения 'гнездилищами заразы'. 'Они, как и современные этому церковному писателю увеселения, полны беспорядочности и беззакония. Перемешиваются на них между собою мужчины и женщины, чтобы взаимно себя видеть***. Взоры чувственностию питаются, пожелания разгораются, и праздные глаза, случай имея соседей пристально рассматривать****, воспламеняются чувственными пожеланиями... Каких только грязных деяний на этих зрелищах не представляется, каких только бесстыдных слов здесь не произносят! И хуже всего то, что, кто в этих пошлостях находит удовольствие, тот приносит образ их с собою и домой. 'В душе остается после этих зрелищ грязный след, который при малейшем благоприятном влиянии после дает о себе знать'.

______________________

* 'Почти не посещаются'... Абонемента в оперу достать нельзя. И откуда все автор знает, по 'сану' своему не имея возможности посещать ни оперу, ни театр? В. Р-в.

** Добрался. Читайте внимательнее, и вы увидите, что автор ведет вас незаметно в уголок духовного училища, единственно ему знакомого места, и, указывая сесть на парту, где сидели одноклассники Помяловского, говорит: 'Вот - Эдем, насажденный человеку Богом до грехопадения'. В. Р-в.

*** Ах ты, батюшки. Но мне кажется, и Адам и Ева 'взаимно себя видели', и, только согрешив сознанием (не вожделением), т.е. ошибясь, - надели 'кожаные препоясания'. Нет, против этого неумолимого духа скопчества одно спасение, - воскликнуть: 'Сбросьте всякий раз, когда изображаете еще не павших Адама и Еву, с них эту кожу и листья и откройте их так, как их друг другу открыл Господь. И как Он им приказал друг на друга смотреть'. Поразительно, что в зале 'Conceptio immaculata' ['Непорочного зачатия' (лат.)] в Ватикане, в огромной стенной живописи, Эдем изображен, - но листья дерева так расположены, что все же образуют хотя бы невольное 'препоясанье' и Адаму и Еве. Как противоположно учение евреев, что 'от Адама потому Бог не потребовал обрезания, что Адам был природно сотворен обрезанным'. Каждый понимает, что вид 'обрезанного', в противоположность мертвым греко-римским скульптурам, есть вид живого пола, вид возбудительный для другого пола. Но от сего, что уже и 'Адам был обрезан', - у евреев детоубийства и не образовалось никогда. А уже в сокровениях залы 'Conceptio immac', не говоря о нашем скопчестве, где и 'на локоток посмотреть нельзя', - детоубийства implicite заключены, 'напророчествованы'. В. Р-в.

**** 'Потрогала ножку у больного' (см. выше). В. Р-в.

______________________

Но главная опасность чувственных удовольствий и увеселений состоит в том, что они привязывают к себе наше сердце, делаются потребностию души, получают преобладание и даже полное господство над нашей жизнью и волей, над нашим умом и сердцем, лишают самого драгоценного нашего дара и принадлежности христианской свободы. Тот грязный* след, который оставляют в нашей душе чувственные удовольствия, то льстящее чувственности воспоминание, которое трудно заглушается в нашем плотяном сердце, могут послужить и действительно служат источником этого лишения. Раз испытавши удовольствие, человек, при удобном случае для повторения его, не всегда оказывается в силах удержаться от него. 'Так, - по словам преосв. Димитрия, архиеп. херсонского, - и начинается обыкновенно рассеянная жизнь; так