В.В. Розанов. Семейный вопрос в России. Том II

заработала именно философская мысль. Письма так любопытны, что я приведу из них краткие и вместе центральные места. Один корреспондент пишет:

'В смысле физиологического акта рождение, конечно, не может разделяться на законное и не законное; и если говорят, что такие-то дети незаконнорожденные, то только по отношению законности сближения между собою их родителей. Другими словами, незаконный ребенок есть плод незаконной любви, а признавать всякую любовь законною - значит низводить человечество на степень животного. Для того, чтобы люди перестали руководиться животным инстинктом и помнили, что они существа высшие, а не животные, был дан через Моисея от Бога закон, в котором между прочим было сказано: 'Не прелюбодействуй'.

Вот очень связное изложение общепринятых мнений. Прекрасно, что они получили формулу, и критика в формуле этой получает твердый упор для своей мысли. Знают ли многие, что Моисей так именно взглянул на 'незаконно родившую девушку', как студенты в Астрахани почувствовали жертву г. Боброва; что и по пророку Божию девушка уже есть потенциальная супруга того, от кого она родила, что она есть полусупруга, а не постороннее ему, как по нашим законам, существо; не выбрасываемая на улицу 'дрянь', которую только остается растоптать благочестивому обществу, охраняющему 'чистоту своих нравов'? Вот слова Боговидца, и я радуюсь, что могу опереться на столь великий авторитет:

'Если обольстит кто девицу необрученную и преспит с нею - должен дать ей вено и взять ее себе в жену; а если ее отец не согласится, и не захочет выдать ее за него, пусть заплатит отцу столько серебра, сколько полагается на вено девицам' (Исходит. 22). Увы! от подножия Синая и до стогн Петербурга так называемые 'обольщения' имели место, и, очевидно, никогда не умрут. Но из них нужен выход. Мы имеем худший:

- Убей ребенка или отравись.

Но этого в святом законе Божием нет. Там написано: 'Ты с нею соединился - и она твоя жена. Если ты не хотел ее взять в жену - ты не должен был прикасаться. Ты отвечай как сильнейший и мудрый, как господин, как Адам и вождь супружества'. Тут находим умиротворяющий душу нравственный исход, не заканчивающийся кровью двух невинных. И я, христианин, читая это в книге трехтысячелетнеи давности, думаю: 'Вот как надо', 'вот где правда'. И этой правды, или подобной и приблизительной, я не вижу вокруг, в нашем христианском и, казалось бы, лучшем мире. Моисеево 'не прелюбодействуй' нисколько не значит: 'Не касайся девушки', что невозможно и противоречило бы им же записанному в 'Бытии' плану сотворения человека Богом: 'Плодитесь, размножайтесь, наполните землю'. Но вот смысл 'не прелюбодействуй': 'не сотвори касания к девушке лукаво, легкомысленно, не чистосердечно'; 'оприч, кроме, за исключением (=пре) состояний подлинной любви - не сотвори касания'. Предмет этих слов, самое касание, свято; грех начинается с излома в мотиве 'касания'. Оттого Моисеем были установлены и у евреев до сих пор сохранены сложнейшие и простейшие формы заключения брака: ведь человек покрывает всю поверхность земли, ползет в лесах, пустынях. Возможно ли везде сыскать полный прибор обстоятельств для заключения брака? У нас, в нашей св. церкви, есть правило: когда родившийся младенец очень слаб и грозит немедленно умереть, а поблизости нет священника - его может окрестить, с погружением в воду и чтением крестильных молитв, повивальная бабка или кто бы то ни было из присутствующих. А так вот из этого я вижу, что крещение у нас ценится, что церковь и мысли не допускает о 'некрещеном человеке', схватывает таинство какими бы то ни было руками и при каких бы то ни было обстоятельствах - и дает его человеку. То же было бы и с супружеством, если бы оно было в очах религии столь же ценно, нужно. Или, напр., возьмем исповедь, момент покаяния, сознание перед церковью вины: тоже ведь оговорено, что она может быть и глухою, без ответов грешника, перед смертью или в случае тяжкой болезни. И грехи ему прощаются, и он причащается св. тайн, когда сделана только мина, система жестов будто бы покаяния. Такие случаи исповеди вне памяти кающегося (перед смертью) я видал. Но супружество? Совершенно очевидно, что если бы религиею семейная жизнь мирян ценилась и требовалась столь же абсолютно, как ею абсолютно требуется в отношении себя состояние покаянности; и если бы она ни в мысли, ни социально, ни явно, ни тайком не допускала прелюбодеяния как беспорядочной и случайной формы половой связи, без последствий и без обязанностей, - то она установила бы и выработала для моря случайностей, для пустынь и лесов, для одиночества и безлюдства, кроме сложных, и более упрощенные формы заключения брака, но, однако, брака же и именно формы, вплоть до одного благословения родителей; до простой мены кольцами, до взаимного, написанного на бумаге, обета взаимной верности. И тысячи девушек спаслись бы! И мы отделили бы настоящую привязанность от случая, от фривольности, легкомыслия! Моисей как подлинно священный союз ценил супружество и установил три формы для его заключения: полную, с несением шатра (едва ли не символ древней скинии) над женихом и невестою; сокращенную, состоящую в простых словах жениха невесте, с меною колец: 'Я беру тебя в жены себе по закону Моисея'; и третью, почти описанную в приведенной нами цитате из 'Исхода': она заключалась в простом факте супружества. Очевидно, вся сумма девушек, перестающих быть таковыми, в Библии переходила в полный итог брака. Лучше ли это нашего? Пусть судит каждый. Я же скажу, что не было плача девушек там и не было подлого слова: 'Ты обесчещена', 'ты - бесчестная', за устранением самого этого понятия. Вот что значит круг заповеди: 'Не прелюбодействуй'; ее иначе нельзя истолковывать. Под нее отнюдь не подходит рождение; а, напр., сюда подходят все случаи предупреждения зачатия, столь распространенные у нас в самых законных семьях; входит всякое истребление плода; половые сношения без возможности зачатия; и, напр., наша страшная проституция, о коей скромно молчат все батюшки, набрасываясь лишь на случаи нарушения разных византийских, нисколько не евангельских и не библейских (в сущности - римских) понятий о семье.

* * *

Остальную часть суждений почтенного корреспондента я разберу ниже, а пока приведу выдержку из другого письма, уже очевидно священника: 'Законное супружество противополагается незаконному. Но законно, по-моему, всякое, более или менее продолжительное* и верное друг другу сожительство. Потому- то я терпеть не могу, душа моя положительно не выносит этого несчастного слова незаконнорожденный, какое мы, священники, вынуждены в известных случаях прибавлять в метриках при записи крещений. Ведь безусловно все рождаются по закону, установленному Творцом. Вне этого закона (подчеркнуто в письме) никто не может родиться. Какая же может быть речь о незаконнорожденных?' (опять 'не' подчеркнуто автором письма).

______________________

* Ведь и полный наш брак в своем роде 'с несением шатра над женихом и невестою' бывает 'более или менее продолжительным' и часто - очень кратким, год-два, а иногда несколько месяцев. В. Р-в.

______________________

Вот тоже взгляд довольно полный. Автор, очевидно, не по прочтении моих рассуждений затрепетал, и, следовательно, уже давно, по крайней мере в некоторых наших священниках, есть трепет страха при писании 'незаконнорожденный'. Откуда это, когда чиновники и писатели довольно равнодушны к термину? Они - богословы, а существо рождения действительно есть тема не чиновническая и не литературная, но высокометафизическая и, следовательно, богословская.

Думают обыкновенно, что вопрос незаконнорожденности состоит в устранении термина и связанного с ним срама; но это не так. Два слова, впрочем, скажем и о сраме: да, посрамляется у человека самое рождение, пуповина бытия. И страшно, что именно при таинстве крещения, перед его совершением, в секунду, как младенца пищащего принять в христианский мир, - ему и пишется этот в своем роде 'желтый билет', волчий паспорт. Страшно, что он так ничего об этом не знает. И что в такую минуту. Потом он никогда не сотрет этого 'желтого существования' и не переменит на белое и чистое, на обеленное. 'Мне не надо бы родиться, вот тут написано', 'написали перед крещением, и крещение я люблю, а этого - стыжусь,