— Суд в Империи, разумеется, есть! Но он — для граждан Великой Империи. Шпионам, таким, как ты, суд не положен.
Наше государство не намерено тратить время и ресурсы своих граждан на лазутчиков. У нас много других, более важных и полезных дел.
— Что со мной сделают? Казнят?
— Да, тебя нужно казнить! Но, поскольку ты еще ничего противоправного против Великой Империи совершить не успел — никого не убил, никаких разведданных не передал, Великий Император милует тебя!
— Это как? Вы меня отпустите?
Нет! Но мы можем заменить тебе смертную казнь на заключение.
— Надолго?
— Разумеется! Заключение — пожизненное.
— А как же время и ресурсы?
— Я вижу, что ты не так глуп, каким показался вначале. Ты прав! Мы, разумеется, не кормим дармоедов, вроде тебя. Они сами кормят себя.
— Как именно?
— Зарабатывают на жизнь, и, как правило, тяжким трудом! Приносят пользу Великой Империи, которой намеревались нанести вред! Я думаю, это вполне справедливо! Мы сохраняем тебе и таким, как ты жизнь, а вы в меру своих сил работаете на благо Великого Императора, даровавшего вам эту самую жизнь!
— И что это за труд? Я могу это узнать?
— Разумеется! Здесь секрета нет! Это — каменоломни! В Империи ведется большое строительство, требуется много строительного материала, рабочих рук, особенно на вот таких тяжелых работах, постоянно не хватает…. Мы используем труд заключенных.
Я думаю, ты должен быть благодарен Великому Императору за то, что он сохранил тебе возможность жить!
— Да, я благодарен ему! — Сашка опустил голову, чтобы дознаватели не заметили, что из его глаз сочится влага. Однако они заметили.
— Ну, зачем же…. Не стоит так близко воспринимать известие о помиловании…. Думаю, у тебя еще будет время понять, насколько значим для тебя дар Великого Императора. Понять и отблагодарить его!
— Чем же?
— Трудом! Только своим трудом! Добросовестным, неустанным, самоотверженным!
— Хорошо…. Ваше решение мне понятно! Когда меня отправят в каменоломни?
— Приговор вступает в силу немедленно….. Значит, завтра, первым же чартером тебя вместе с другими заключенными отправят на один из внешних спутников Арг.
В пересыльной тюрьме тебе определят место заключения. Я думаю, что это будет Годо…
— Никогда не слышал этого слова!
— А жаль! Если бы ты и твои хозяева знали, что Годо — это самый страшный лагерь Великой Империи, и в неё попадают исключительно за особо тяжкие преступления, возможно, шпионов было бы поменьше!
Я думаю, на этом дознание и оглашение приговора можно считать состоявшимся! Мы ответили на вопросы осужденного, огласили ему решение о его помиловании….
Расследование завершено! Приговор вынесен! Увести заключенного!
Хотя нет, постой…. Ведешь ты себя достойно, как настоящий солдат…. Я хочу дать тебе один небольшой совет! Не морщься! Лучше послушай! Мой совет, равно как и решение Императора — он сохранит тебе жизнь! Совет — такой: нигде, никому и никогда не говори, что ты осужден за шпионаж. Большинство заключенных — бывших военных — осуждены за чрезмерное применение силы. Это излишне рьяные служаки, только и всего. Они все — патриоты Великой Империи! Большие патриоты!
Хотя и убийцы.
Шпиону среди таких, как они, долго не выжить — убьют при первой же возможности. Поэтому в твоем приговоре будет написано, что ты осужден за дезертирство. Думаю, точно также тебе стоит говорить и твоим новым знакомым, которые у тебя скоро появятся!
Увести!
Заречнев, ошарашенный быстротой и чудовищной несправедливостью принятого решения, молча брел по темным коридорам тюрьмы, а его голове навязчиво крутилась мысль:
'Может, все-таки стоило убить их всех там, возле мельницы? Может, все-таки стоило'?
Уже вечером за осужденными прилетел аэрозак — Великая Империя, действительно, не очень-то охотно тратила свои ресурсы на преступников. Сашку и еще с десяток мужчин затолкали в тесную коробку воздушной тюрьмы; впрочем, воздушное вынужденное путешествие долгим не было — примерно через час заключенных выгрузили прямо на взлетно-посадочной полосе, у трапа пузатого 'челнока'.
Не дав толком осмотреться, Александра, вместе с другими заключенными, 'помогая', когда нужно, прикладами, погнали по длинной металлической ленте вверх, в темное и душное нутро аэрокосмического судна.
Пилот на взлете особо не церемонился — заключенных вдавило в кресла так, что у Сашки потемнело в глазах, а стоны мужчин и женщин начали раздаваться со всего длинного ряда вынужденных 'космонавтов'.
— Богомолы, будь они неладны! Опять эти чертовы богомолы! — сквернословил где-то недалеко от Александра хриплым мужским голосом один из зека. — Будь проклята эта жучинная раса! Если этот жук взлетает так, то какой будет его посадка?
— Посадки не будет! — назидательно ответил ему кто-то другой. — Нас доставят в большой транспортный корабль, а он — на орбите!
Первый заключенный пробормотал что-то неразборчивое, очевидно, снова ругался…
…Размеры космической тюрьмы 'с ходу' определить было сложно.
Ясно пока было только одно — она очень большая, но вот насколько…. Сашку вместе со всеми осужденными долго водили по коридорам разных уровней. Время от времени конвой останавливался, открывалась очередная дверь, в чреве металлической коробки исчезал один или насколько заключенных.
Сашкина камера 'нашлась' одной из последних.
'Второгодник' шагнул вперед, почувствовал, как холодная дверь толкнула его в лопатки, услышал щелчок электромеханического замка.
В камере космической тюрьмы было четыре узких металлических топчана, три из которых были заняты.
Заречнев оценивающе посмотрел на своих сокамерников.
Крепкие мужики, примерно одного с ним возраста. У всех троих — короткие жесткие ёршики волос, из-под незнакомой Сашке формы выпирают бугры мышц — везде, где можно, и где нельзя.
'А те, из охраны Маялы — они были посуше этих'! — неожиданно кольнула его мысль. — 'Интересно, в каких войсках Великой Империи солдат 'раскачивают' и раскармливают, словно быков в хозяйстве отставного майора? Для каких целей?
И все-таки….. Странно все это…. Маяла не прилетела так 'удачно', что первое, что приходит в голову — все это подстроила она и её папаша. Теперь вот эти 'быки', обожравшиеся стероидов. Явно они в этой камере не случайно.
Ладно….. Даст Бог, выпутаюсь, спрошу у неё, почему она не прилетела, как обещала и что делают в этой камере местные Шварценеггеры'.
— Чё стоишь, молчишь? — прервал его размышления один из солдат — 'качков'. — Говна, что ли, в рот набрал?
— Не зли его! — подал голос другой. — А то он обидится и выплюнет дерьмо прямо на нас!
Все трое гулко захохотали.
Сашка вздохнул, но глаз не опустил.
