5 ГЕЛИОТРОП
Джонатан Деверо открыл глаза и улыбнулся. По крыше барабанил дождь, где-то вдалеке рокотал гром. День обещал быть просто замечательным.
Одеваясь, Джонатан вспомнил события прошлых месяцев. Салем был тихим и мирным городком, пока в январе Элизабет Пэррис и Абигайль Уильяме не начали жаловаться, что тут завелись ведьмы. Добрые горожане девочкам сразу поверили. И было почему. Чего только не натерпелись юные леди Салема: одни страдали от видений, у других случались припадки, третьи впадали в транс.
Глупая шутка двух проказниц повергла город в настоящую панику. С тех пор и началась шахматная пария Джонатана и Абигайль Катерс.
Когда Деверо приехал в Салем, он очень удивился, обнаружив тут женщину из рода Каор. Она жила под другим именем и ничего не знала о кровавой вражде, из-за которой ее предки покинули родную Францию. Абигайль Катерс была ведьмой, но не подозревала, что Джонатан Деверо — колдун.
Долгие месяцы она вела с ним игру, понятия не имея, кто ее противник. Он подстраивал, чтобы кто- то из горожан обвинил ее в колдовстве, Абигайль ускользала и делала так, что за все расплачивались невинные. Сара Осборн, Маргарет Джейкобе, Элизабет Проктор — вот пешки, которых Абигайль принесла в жертву, отводя от себя подозрения. Добропорядочные граждане и не представляли, что Деверо и Катерс вертят ими как хотят.
Наконец Джонатан поставил ей мат. Сегодня она предстанет перед выездным судом. Из судей, назначенных губернатором, осталось только шестеро, но эти шестеро непременно признают ее виновной.
Как он хотел увидеть ее лицо, когда будут оглашать приговор! Увы, посторонних на слушания не допускали. Что ж, придется обойтись магическим кристаллом.
Юная Элизабет Пэррис торжественно заявила, что Абигайль Катерс — ведьма. Женщина побледнела. Лица девочек, сидевших перед судьями, были необычайно серьезными, но в глазах плясали чертики. Сколько человек погибли из-за их лжи!
— А еще она прокляла мою собачку, чтобы у нее не было щенят. У нее каждый год рождались детки, а в этом — нет. Это все Абигайль! Собака на нее залаяла, а Катерс так злобно на нее глянула и сказала, что больше она не родит щенков, и некому будет облаивать прохожих.
— Я ничего такого не делала! — Абигайль вскочила. — Эти девчонки стольких оболгали, а вы до сих пор их слушаете. Они же чушь несут! Это смешно. Зачем мне проклинать собаку? Ведь она для того и создана, чтобы лаять. Ваш суд приговорил к смерти десятки невинных женщин, и среди них — Мою подругу, почтенную Мэри Шифлет. — Женщина запнулась. В глазах у нее блестели слезы. — Вы ее утопили! Утопили! — Она вскинула голову. — Настоящие ведьмы смогли бы себя защитить. Заткнули бы рты этим лгуньям, а не их собачонкам.
Абигайль села, и ее кандалы загремели в тишине. Суд продолжил слушать показания свидетелей. Все обвинения были совершенно безосновательны, но судьи верили каждому слову.
Наконец Абигайль не выдержала и опять вскочила. Ее глаза сверкали.
— Глупые девчонки! — крикнула она. — Вы и не представляете, что может сделать настоящая ведьма.
Стена у нее за спиной взорвалась, обломки брызнули во все стороны и градом посыпались на людей. Поднялся гвалт. Все утонуло в облаке пыли. Кандалы со звоном рухнули на пол: Абигайль исчезла. На полу, под грудой камней, лежали девочки.
В зале повисла тягучая, жуткая тишина.
— Невероятно, — пробормотал Сэмюел Сьюэл. — Неужели мы приговорили к смерти столько невинных — и упустили настоящую преступницу?
Губернатор Фипс встал. Лицо у него побелело как мел, руки тряслись.
— Джентльмены, я не могу ответить на этот вопрос. Зато могу сказать определенно: суд прекращает работу!
— Сэр, как вы можете?! После того, что мы сейчас видели… — возмутился Джонатан Корвин.
Губернатор поднял руку.
— А вы, сэр, можете продолжать, погубив столько невинных душ? Вы считаете, истинная ведьма спокойно пойдет на смерть?
— Но они признавали вину…
— Призналась только жалкая горстка. Да и то, откуда нам знать, что дьяволица, которая только что отсюда исчезла, не околдовала их, чтобы отвести от себя подозрения? — устало заметил мистер Бартоломью.
Снова наступила тишина. Молчание нарушил голос Джона Хоторна.
— Вы все знаете меня. Вам известно, с какой серьезностью я отношусь к нашим обязанностям. Полагаю, в данном случае возможны два объяснения: либо это была очередная ведьма, которая намного сильнее своих предшественниц, либо мы погубили множество невинных душ. Если последнее верно — а я думаю, что это так и есть, — Бог осудит нас за наши деяния.
Он помолчал.
— Наш судья — Бог, а значит, история судить, нас не может. Если о том, что тут произошло, узнают люди, это приведет к волнениям и даже беспорядкам. Авторитет закона и самой церкви пошатнется. Многие и так уже сомневаются в нашей правоте. Не будем же увеличивать их ряды. Мы получили несколько признаний, вынесли несколько приговоров и казнили преступниц. Для публики этого достаточно. Пора положить конец судам над ведьмами. — Хоторн подождал, пока стихнет ропот. — Давайте уничтожим все документы по делу Абигайль Катерс. То, что произошло сегодня, должно остаться тайной.
Пыль все еще оседала ему на плечи. Дрожащим голосом Джон сказал клерку:
— Вырвите из протокола страницы, где речь идет об этой женщине. Уничтожьте их. Никто не должен знать о том ужасе, которому мы стали свидетелями.
Молодой человек исполнил приказ. Чиркнув спичкой, он поджег бумагу и бросил ее на пол. Огонь, багровый, точно адское пламя, пожирал листы, превращая их в черный пепел.
Когда все было кончено, Хоторн сел и поежился. Его мутило.
— А как быть с теми, кто все еще находится под стражей? — спросил Сьюэл. — Выпустить их — все равно, что признать свою ошибку.
— Тогда их надо судить. Но делать это будем не мы, — сказал Джон Ричардс. — Мне кажется, их
