террасе пентхауза что-то отмечали. Здание было розово-белым, росшие вокруг королевские пальмы освещались прожекторами. Как и все новые здания на Ки-Уэсте, этот дом пытался создать иллюзию того, что был здесь вечно, что обладал такой же благородной легкостью и очарованием, как и старые дома кончей, а не состоял из бетонных панелей. Торну он напомнил зоб.
Он нашел причал, который еще не стал частным, и присел на краю. В лицо дул сильный юго- восточный ветер. Он снял ботинки и опустил пальцы ног в воду. С какой-то парусной шлюпки, стоящей на якоре в полутора километрах от Торна, доносились голоса.
Спустя какое-то время на причал забрели две подвыпившие парочки. Они остановились в трех метрах от Торна и стали спорить о каком-то общем друге, который стал геем. Для одной пары это была ужасная трагедия, другая пара считала, что это ничего не меняет. Разве можно, вопрошал кто-то из них, действительно полностью измениться? И не являются ли все изменения личности чем-то внешним, наносным? По существу ничего не меняется. Они говорили громко и казались увлечены философским смыслом своего разговора. Они поглядывали на Торна, как будто хотели, чтобы он рассудил их. Торн поднялся на ноги и побрел прочь, подгоняемый сильным ветром. Обрывки их разговора преследовали его еще целый квартал.
Когда он вернулся к шлеп-мобилю, он до упора откинул назад пассажирское сиденье, засунул себе под голову футболку Джерома вместо подушки и закрыл глаза. Он слышал, как волны прилива бьются о дамбу на южной оконечности острова. Сосредоточившись на этом звуке, представил себе лицо Рики в тот момент, когда врал ей, что знает, почему она убила Кейт.
Перед его глазами снова промелькнули сотни мостов, трейлеров, взятых напрокат автомобилей, Джером в своем парике, Сэмми в рубашке-сафари, Эймос Клей. Торн лежал неподвижно и чувствовал, как машину заполняет горячее дыхание ветра. Этот ветер, родившийся в пустынях Африки, проделал тысячи километров через океан. Пассаты принесли на Ки-Уэст запах высохший травы и пыль других земель, эта пыль оседала на ветровом стекле машины Торна.
Торн лежал с закрытыми глазами. Это была самая южная бессонница.
Глава семнадцатая
Ирвин Макман расхаживал взад-вперед по своей трехметровой гардеробной комнате. Милберн наблюдал за ним, стоя в дверях гардеробной и потирая кожу вокруг повязки телесного цвета, прикрывавшей его глаз.
— Да скорее же. Давай просто оденемся как туристы.
— Это ты можешь одеться как турист, — ответил Ирвин. — На большее у тебя воображения не хватит.
— Да на Ки-Уэсте никого больше нет, кроме туристов, конков и педиков. И из них мне ближе всего туристы.
— А вот это как раз то, что надо, — сказал Ирвин, порывшись среди плотно висящей одежды и вытащив вешалку с кожаными шортами. — Я купил их в Провинстауне, в этом прикольном магазине для педиков. Это как раз подойдет.
Ирв натянул шорты поверх красных плавок-бикини. Он повернулся и стал позировать перед Милберном, выставил одно бедро, прижал подбородок к плечу, выразительно похлопал ресницами.
— Я никуда с тобой не пойду, если ты не прекратишь этот цирк.
— Все еще только начинается, приятель.
— Я не буду переодеваться, — сказал Милберн.
Его волосатый живот нависал над поясом теннисных шортов. Теннисные шорты! Что за сцена — Милберн, пытающийся отбить мяч. В спортивном клубе его прозвали «Ходячим Землетрясением».
Милберн сказал:
— Это глупо, черт возьми. Неужели ты думаешь, что эта девчонка охотнее расстанется с деньгами, если ты с ног до головы вырядишься в кожу? Либо она отдаст нам три тысячи, либо мы ее замочим. И совершенно ни к чему устраивать спектакль.
— Видишь ли, Милберн, именно этим мы и отличаемся. Ты рассуждаешь слишком прямолинейно: шлюшка должна нам денег, и мы просто заберем их, раз, два, три. Твое линейное сознание вяжет тебя по рукам и ногам. Я же двигаюсь семимильными шагами, прыжок, еще прыжок — и я уже далеко впереди.
Ирв ослабил усеянный шипами собачий ошейник на своей шее. Он так и сяк примерил кожаную фуражку, сдвинул ее набекрень, чуть ли не на ухо. То что надо. Вид маскарадный, но пугающий.
— Эта Рики, скоро она будет богатой дамой. Насколько я понимаю, ей понадобится хороший финансовый консультант, один из этих извращенцев из «Меррил Линч», специализирующийся на управлении курортным хозяйством.
— Да ты рехнулся, приятель. Совсем рехнулся. Никто, даже самая расчудесная шлюха на свете, не отдаст остров какому-то чудаку, покупающему одежду в зоомагазине. Здесь ты хватил через край.
— Ладно, Джойс Бразерс,[31] что ты рекомендуешь?
— Я же сказал, поедем туда и либо получим наши три тысячи, либо шлепнем эту сучку. Любым способом, мне на это наплевать. Оденемся как капитаны или как хотя бы наполовину нормальные люди, закатимся в пару-тройку баров, завтра потусуемся на нудистском пляже, смешаемся с воскресной толпой, подставим члены солнышку, а потом вернемся домой. Приятная увеселительная прогулка. Никаких извращений. К черту это голливудское дерьмо.
— Ну, хорошо, дружище. Как хочешь. — Ирв ухватился за этот план, снял ошейник, фуражку, кожаную жилетку. — Возможно, ты прав. В этом есть резон.
Милберн в удивлении уставился на приятеля, он даже испугался, что тот так быстро с ним согласился. На минуту почувствовал что-то вроде угрызений совести. Но потом решительно закивал головой и засопел. Ирву уже давно пора начать прислушиваться к его мнению.
Лоран поблескивал в темноте, Сара быстро поворачивала штурвал. Она на несколько градусов отклонилась от верного курса и теперь исправляла ошибку. Что за чудесный инструмент этот лоран, компьютеризованный компас. Он показывал ее точное местоположение, но от этого, черт возьми, ей не становилось легче.
По крайней мере, она была далеко от берега. Больше всего она боялась сесть на мель у самого берега. Кейт показывала ей, что нужно делать — вести судно прямо на маяк Кэрисфорт, так чтобы корма была на одной линии с фонарем на причале. Но ошибиться было очень легко, и нос яхты дважды наткнулся на границу канала. Сару спасло только то, что она шла на небольшой скорости.
Встреча, как обычно, должна была состояться в два часа ночи. Сегодня нужные координаты — 14201 и 30718. Не координаты, а как там их называла Кейт? Временные промежутки, линии положения, места, где пересекаются радиосигналы. Каждая точка на земном шаре имела свои координаты лорана, весь земной шар был оплетен плотной паутиной радиосигналов. Невозможно совсем потеряться, если имеешь в своем распоряжении этот маленький компьютер стоимостью семьсот долларов. Но, черт побери, одно дело — знать, где ты находишься, и совсем другое — точно знать, где тебе нужно быть.
Нужно было пройти десять километров от Гарден Коува до Элбоу, а затем еще тридцать километров в открытое море, выравнивая курс путем совмещения светящейся центральной линии с линией местоположения яхты. Это было похоже на видеоигру, во всем был оттенок чего-то нереального. Ей нужно было попасть туда, где расстилалась голубая бездна, пройти более семидесяти километров, четыреста морских саженей. Четыреста морских саженей. И невероятная глубина. Она парила примерно в километре над земной корой, поддерживаемая мощным капризным течением Гольфстрима.
Она дала себе час форы. Выйдя в море в полдевятого, она могла бы проделать этот путь, если б все шло гладко, за два с половиной часа, двигаясь на скорости пятнадцать узлов. Она доберется до нужного места и будет ждать, запуская двигатель только для того, чтобы корректировать положение яхты. Бросить якорь на такой глубине, конечно же, невозможно. Чтобы принять груз, понадобится полчаса. Она могла бы вернуться обратно к пяти часам. Но это не входило в ее планы. Она остановится у Кэрисфорт-рифа,
