защитой. Грозная шуриа – это только звучит забавно. Попробуй-ка внимательно взглянуть в эти жуткие грязно-синие глаза, ощутить на себе немигающий звериный взгляд – и сразу отучишься смеяться над такими вещами. Эрн Фрэнген, впрочем, и не думал шутить.
– А я пугать еще и не начинал, – он пожал плечами, давая понять, что вовсе не издевается, но от подначки все-таки не удержался: – Шурианское – это соблазнить или отравить? Или сначала одно, потом другое? Не надо так шипеть на меня, леди. Я люблю лорда-секретаря не меньше вашего, а то и побольше. Но действовать грубо и прямолинейно нельзя. Тут надо сыграть тоньше. Выждать срок, а затем нанести удар, – и, полностью овладев вниманием обеих женщин, назидательно поднял палец и изрек: – Чтобы никто и никогда не смог связать имя Грэйн эрн-Кэдвен со смертью Рэналда Конри.
«О как…» – подумала эрна Кэдвен и тайком ущипнула себя за ляжку. Майор… то есть капитан Фрэнген, заботящийся о ее, Грэйн Кэдвен, благополучии, чести и карьере – это что-то запредельное. Заботливый Фрэнген! Даже хуже того – дружелюбный Фрэнген! Да ни один обитатель форта Логан в здравом уме не поверил бы в такое! Бред, да и только. Вот что значит – надышаться ядовитым дымом!
Чудесным образом преобразившийся капитан тем временем повернулся к ролфийке и спросил, мгновенно превращаясь в прежнего, привычного Фрэнгена:
– Скажи-ка, Кэдвен, что ты знаешь про окопы?
Грэйн молча моргнула. Вопрос его был из разряда риторических, кроме того, изрекать нечто подобное – это было как раз в манере бывшего коменданта. Это он для красоты спрашивает, и отвечать нельзя ни в коем случае. Перебивать, кстати, тоже.
– Я смотрел на эту новую игрушку… – капитан почти с нежностью погладил приклад изобретения ныне покойного Лау, – и думал о том, что время атак стройными плотными рядами неизбежно уходит в прошлое. Нам нужно научиться отсиживаться в окопах, Кэдвен, и тихонько постреливать из-за бруствера, а затем – наносить быстрый удар мобильной группой, не обязательно многочисленной. Лучше – в спину.
Грэйн осторожно кивнула в ответ на вопросительный взгляд. Дескать, понимаю, мой эрн, и вся внимание.
– Так вот тебе нужно отсидеться, – продолжил он. – И убедить Конри в том, что ты ему неопасна и неинтересна. Сделать так, чтобы он сам тебя отпустил. Есть неплохой способ. Догадываешься какой?
Эрна Кэдвен помотала головой – все так же молча, ведь говорить он ей еще не позволял.
А вот Джона, все это время молча переводившая взгляд с Фрэнгена на Грэйн и обратно, она догадалась. Почти. И затаилась, как змея под камнем, ожидая, что скажет бывший комендант.
«Ну же, храбрая сестра моя! Узри жадный волчий блеск в его глазах. Он уже считал тебя своей собственностью, ты уже принадлежала ему, если не телом, но волей! Ты же точно такая же. Если один раз надкусила, то уже не отдашь».
– Ну, ты всегда была туповата в вопросах тактики, – удовлетворенно ухмыльнулся Фрэнген и смилостивился над глупой и недалекой женщиной: – Брак, Кэдвен. Точнее, союз равных. Брак и беременность – какой еще повод нужен для ухода с действительной и сохранения полного пенсиона? Так что подумай немножко – и ложись-ка в окоп, – он с хрустом потянулся и приглашающе похлопал себя по голенищу.
Грэйн думала недолго. После молниеносного глотка счастья: «Когти Локки! А ведь он прав! Это – выход!» почти сразу пришло осознание: «Но ведь я –
Она нервно сглотнула и решительно сказала:
– Нет. Не могу. Благодарю, но…
– Почему? – капитан заинтересованно выгнул бровь: – Я так сильно тебе не нравлюсь?
– Не в этом дело, – с досадой тряхнула головой Грэйн. – Причина во мне.
– Что значит – в тебе? А! Ты беременна, что ли? – высказал догадку «жених» и отмахнулся: – Ну, тогда первый сын будет твоим, дел-то на три медянки…
«Ух ты какой! Волчище!» Видят Великое Духи и зрит с небес невидимая Шиларджи, Джоне этот человек… этот ролфи уже нравился. Шуриа уставилась на капитана более чем заинтересованно. Честный волчище, озлобленный и циничный, но честный и откровенный. Язык может соврать, но дух никогда не солжет.
– Нет! – возмущенно вскинулась Грэйн и почувствовала, как слегка розовеет то ли от злости, то ли… от досады. – Нет, не беременна. Тут другое. Есть человек…
«Молчи! Молчи про Джэйффа! – взмолилась мысленно Джойана. – Тебе не простят шуриа. Как Аластару не простят меня». Впрочем… Нет. Ей-то как раз и будет прощено и забыто. Из веков ненависти может вырасти любовь, так на склонах вулканов вызревает самый вкусный виноград. Но презрение никогда не породит уважения. Засеянное солью поле останется мертвым. Диллайн шуриа именно презирали.
– Так, Кэдвен, – прервал ее капитан, мигом почуявший нечто тайное и неладное во всех этих сопениях и значительных взглядах: – То, что ты не девственница, я и так знаю. И, скажем так, спутник у тебя наверняка есть, иначе бы ты так не стремилась удрать от Конри. И этот спутник, вероятно… – проницательный ролфи прищурился и понизил голос, – такого рода, что ты не можешь или не должна оглашать вашу связь. Мне все равно. Ты мне не настолько нравишься, чтобы спать с тобой всю жизнь, хотя задница у тебя и неплохая. Я говорю о союзе равных, а не прошу тебя заплетать мне косы. Священный брак мне совершенно ни к чему.
Воображаемый змеиный хвостик шуриа задрожал от страха. «Косы! Ты – безмозглая курица, Джойана Алэйя! Что ты натворила?» Верно сказано, что глупый язычок подчас опаснее меча.
Грэйн выдохнула и медленно разъяснила, не глядя на шуриа:
– У нас на Ролэнси есть три вида брачных союзов, Джойн. Гражданский брак – практически такой же, как у вас на материке. Так были женаты мои родители. Священный брак – нерасторжимый ни в жизни, ни в посмертии союз, когда женщина заплетает косы своему волку. Так женат Священный Князь. И союз равных. Именно то, что предлагает мне эрн капитан.
«О-ой!» Джоне очень хотелось сжаться в комочек. Ее наущениями Грэйн не только заплела косы одному бывшему рилиндару, но сначала их еще и расплела, дважды обручившись с шурианским воином по обычаям обоих народов.
Фрэнген молвил деловито:
– Вот именно. Срок мы сразу оговорить, конечно, не сможем. Но одного сына – тебе, чтобы наследник был у Кэдвенов, а другого – мне. Он будет Фрэнген. Если хочешь, пусть старший будет твой, мне все равно. По достижении младшим совершеннолетия обоюдные условия считаются исполненными. Как тебе?
– А что получу я, кроме защиты? – Ролфийка, запретив себе думать о чем-то, кроме дела, прищурилась, прикидывая последствия такого договора – для себя и поместья.
– Ты получаешь наследника для своего имения. И ты вроде как собиралась стать слушателем Академии? Ну, так я тебя натаскаю, поступишь без всяких протекций. Да мало ли что еще? В дела твоего владения я не сунусь, не сомневайся. Мое условие – двое детей, только и всего.
– Трое, – мрачно поправила его Грэйн. Теперь пришла ее очередь смотреть на дорогую сестру Джойн со значением.
«Ой-ой-ой!» Шуриа только и оставалось, что виновато улыбаться, пытаясь сберечь видимость спокойствия. Теперь понятно, отчего Грэйн так раздражена. Бедная ролфи! Никогда прежде Джойане не было так стыдно. До немоты, до отчаянного желания провалиться под землю. Даже четыре года назад, когда пришло осознание своей личной вины за злодеяния наемников на Шанте, графине Янамари не было так противно. Позаботилась о сестре, называется, не спросив, готова ли та платить условленную цену. Ролфи же чадолюбивы. Так разве милая Грэйн откажется от трех чудесных малышей?
– Не злись на меня, пожалуйста, – взмолилась шепотом лукавая шуриа. – Ну, не злись. Я ведь хотела как лучше. Правда! Ты же простишь меня?
– Я не злюсь, – честно ответила Грэйн. Она и в самом деле не злилась. Право, есть ли смысл злиться на шуриа? Они все такие, и разве их переделаешь? Жалят не со зла, а потому, что такими их Глэнна создала. Да и после того памятного удара камнем по голове ролфийка в глубине души всегда ожидала чего-то этакого, неожиданно шурианского, от любого из детей Сизой Луны. Что ж теперь поделаешь? Пользовалась подарком – плати. Все честно.
– И это уже неважно, – добавила она, стаскивая с запястья браслет. – На, забери. Вернешь… – ролфи быстро опомнилась и прикусила язык, резко закончив: – Или просто выбрось в море.
