О д и н и з г р у п п ы. Фокусы какие-то…
В усадьбу въехал грузовик, привёз продовольствие: хлеб, колбасы, большой самовар, посуду. Ребята, ухмыляясь, разгружают очень лениво. Чекист, работая с ними, поторапливает:
– Дружнее, ребята, на себя работаете!
Начали хозяйничать. Метут пол. Устанавливают койки. Настроение недоверчивое, посмеиваются друг над другом.
– Эй ты, горничная, не пыли…
– Поджечь рухлядь эту…
– Неплохо бы…
С е р г е й. Поджечь всегда успеем.
Я к о в. Интересно, чёрт их драл, чего они затеяли? Чего хотят добиться?
С е р г е й. Поживём – увидим.
В комнате. На одной из её стен – портрет Ленина.
С е р г е й. Мы здесь будем жить?
Ч е к и с т. Можно и здесь.
С е р г е й. Убирай образа – мы неверующие.
Ч е к и с т. Здесь Ленин жил.
С е р г е й. Это нам всё равно – кто.
Я к о в. В тюрьме чище было, чем здесь.
О д и н и з г р у п п ы. Вычистить не трудно, а вот как жить будем?
С е р г е й. Может, и не будем…
Утро. Ребята один за другим выходят из дома на волю.
Г о л о с а: – Ну, что же, чай пить надо.
– А кто самоваром займётся?
– Ну его к чёрту, я чаю не хочу.
– Выпить бы.
– На какие деньги?
– Н-да-а…
С е р г е й. Сделаем жеребьёвку, кому самовар ставить.
Яков ставит самовар. Остальные греются на солнце, лениво бродят по парку. Сергей, стоя под деревом, курит, размышляет о чём-то, поглядывая на товарищей. Из окна смотрит чекист, спрашивает:
– Скушно?
С е р г е й. Не весело.
Ч е к и с т. Займитесь делом – веселее будет. Вы, конечно, понимаете, что дармоедов кормить рабочее государство не будет. За всё, что вы здесь получите, надо будет отработать. Это – обязательно. Кто не работает – не ест.
С е р г е й. Богатые не работают, а едят хорошо.
Ч е к и с т. Вот за то рабочий класс и послал их к чёртовой матери.
О д и н и з г р у п п ы. Думаешь – не вернутся они? Вернутся. Не бывало этого, чтобы мир без богатых жил.
Ч е к и с т. Мало ли чего не бывало! Вот и тебя не было, а теперь и ты украшаешь землю.
Ребята смеются – оппонент чекиста невзрачен, истощён, оборван.
Сергей, Яков и невзрачный паренёк, Кашевар, засыпают землей и щебнем выбоины на дороге перед крыльцом.
С е р г е й. Чекист этот не дурак.
Я к о в. Весёлый.
П а р е н ь. Обманывает. Вот – работать заставил.
С е р г е й. Не работай.
П а р е н ь. А ты зачем работаешь?
Я к о в. Захотелось, ну и работаем.
Кашевар – на коньке крыши, угрюмо смотрит вниз. Ему видно, что почти все товарищи заняты каким-нибудь делом: двое укрепляют расшатанную ступень крыльца, человек пять сносят в кучу старые доски, метут двор мётлами. Всё делается не торопясь, неумело, от скуки. В парке под кустами: двое – спят, трое – беседуют.
– Ночью мы обошли вокруг – нет ли где надзирателей спрятано?
– Нет?
– Чёрт их знает, чего они затеяли.
– Н-да…
– И никто из нас не сбежал отсюда…
– Раскисли.
Через несколько дней. На крыльце – чекист, перед ним – колонисты.
К а ш е в а р (жалуется). Ты пойми: в тюрьме – скушно, так там заперты мы. А здесь будто на воле, однако – связаны.
Ч е к и с т. Ну, что ты? Чем связаны?
К а ш е в а р. Чёрт его знает.
С е р г е й. Ты бы нам газет дал, что ли.
Ч е к и с т. Газет – можно! И книг – можно. Только за ваш счёт. После взыщем с вас, когда вы работать начнёте. Ведь вы не нищие, не милостину просите, да? Ну вот, завтра будут книги и газеты. А вы устройте читальню в тех комнатах, где Ленин жил.
Я к о в. Ты бы рассказал нам про Ленина-то.
Ч е к и с т. Можно.
