реорганизовать систему воинской обязанности, прежде всего создал
службу под названием бана и арьербана для всех держателей фьефов, которым в первые
годы царствования Людовика XI был даже дан постоянный командный состав[358], потом
он преобразовал старинный рекрутский набор в коммунах, организовав отряды вольных
лучников и арбалетчиков, поставляемых и экипируемых каждой общиной и приходом
королевства из расчета один воин на 120, 80 или 50 очагов. От Пуатье, например, в 1448 г.
потребовали 30 вольных лучников, поторговавшись, город сумел снизить это число до 12, потом, в 1467 г их численность дошла до 18 (запрашивали 24) и в 1474 г. – до 24[359]. Если
добавить, что во второй половине XV в. часто упоминаются мобилизация саперов и
возчиков и реквизиция лошадей, можно сделать вывод, что обязательная военная служба
или, по меньшей мере, активное и непосредственное участие большого числа подданных в
войнах их суверена во Франции конца Средних веков отнюдь не исчезли.
Третий географический регион – Италия. В той или иной форме ранние «компании»
на территории полуострова можно обнаружить еще до начала XIV в. Однако главным
отличительным признаком итальянских армий они становятся только после 1320-1330 гг.
Почему «компании» довольно внезапно появились и, главное, надолго закрепились здесь?
Одна из причин связана с тем, что, по крайней мере в городах-государствах Центральной
и Северной Италии, правящие классы, которые должны были бы стать костяком армии, все больше и больше погружались в свою профессиональную деятельность и
предпочитали прибегать к помощи наемников, набираемых либо среди жителей
собственного государства, либо в других местах Италии, либо среди чужеземцев. Деловые
люди Возрождения «знают <...>, что в определенные моменты война настоятельно
необходима ради лучшего развития дел и процветания города; они, не колеблясь, пользуются случаем, чтобы развязать войну; но сами они больше в ней не участвуют.
Постоянные мобилизации слишком нарушают нормальный ход дел в этих компаниях, в
этих фирмах, связанных со всем миром, где каждый должен заниматься своим делом; деловые люди XIV в. теперь не опоясываются мечом и не собираются под знамена
городских ополчений, некогда столь славных. Они объявляют войны, они финансируют
их, но лично их уже не ведут. Даже те из них, кто имеет дворянское происхождение, давно
утратили желание извлекать меч из ножен <...>. Чем мобилизовывать наиболее
энергичных из горожан, не разумнее и не выгоднее ли платить наемникам, которые и
будут воевать, в то время как купцы у себя в конторах будут зарабатывать деньги для их
оплаты? Вот система кондотты: деловой человек самим размахом своей
профессиональной деятельности, своей страстью к наживе, ощущением своего
интеллектуального превосходства, своим презрением к грубой силе, а также осознанием
могущества денег сотворил кондотьера; эти два типа людей, противоположных и взаимно
дополняющих друг друга, характеризуют итальянское общество XIV в. <...>. Деловой
человек, особенно в городах на континенте, стал штатским в чистом виде: рыцарские
шпоры, на которые он претендует или носит, – не более чем украшение»[360]. Если еще во
время кампании 1325 г., закончившейся разгромом при Альтопа-шо, Флоренция
выставила, наряду с 1500 наемных всадников, 500 флорентийских, 400 из которых
направила конница (cavallata) горожан, то это было нечто вроде лебединой песни
старинного института боевой конницы на содержании «жирного народа» и богачей[361].
Использование кондотты можно объяснять и тем, что установился режим синьорий и
сеньоров, а последние, боясь народа, прибегали к помощи наемников. Но это толкование
представляется менее убедительным, поскольку сеньоры обычно могли опираться на
какую-то группировку внутри города, в котором господствовали. А значит, они могли
набирать воинов среди членов этой группировки. Следовательно, использование
наемников может быть объяснено главным образом экономическими и военными
факторами: с одной стороны, города располагали достаточным количеством свободных
денег, чтобы платить наемникам; с другой стороны, на большом рынке войны хватало
