братьев рыцарей, поскольку те носили гербовые котты и плащи белого цвета с красным
крестом, а братья сержанты имели право только на черные гербовые котты и плащи
черного или коричневого цвета; однако существовало различие и в самой экипировке: у
простых сержантов вместо полной кольчуги была малая кольчуга без рукавиц
(«manicle»[128]), вместо шлема – железный шишак, железные ножные латы без поножей.
Появление в последние десятилетия XII в. конных сержантов имеет двойное
значение: сначала военное, поскольку увеличение веса полного рыцарского вооружения
привело к его сосредоточению в руках состоятельной и родовитой элиты; затем
социальное, так как одновременно с восхвалением рыцарского идеала, расцвет которого
приходится на XIII в., человека, не прошедшего обряд рыцарского посвящения, отказывались называть рыцарем. В этих условиях стало необходимо использовать новое
выражение, чтобы обозначать всадников, которым темное происхождение или
превратности судьбы помешали стать рыцарями.
Отсюда разнородное социальное происхождение этой группы бойцов. Разумеется, среди них были простолюдины, дюжие малые, которых князья делали конными солдатами
в надежде на преданную службу. Но были также владельцы сержантских фьефов, вассалы
второй ступени, те, кто в Англии получал ренту в размере от 10 до 15 фунтов.
Примечательно, что почти повсюду начиная с 1250 г. термин «конный сержант»
заменяется на «юный дворянин», «оруженосец», «конник», «вооруженный человек».
Например, кавалерия Эдуарда I, одержавшая победу в сражении при Фалькирке (1298 г.), состояла из 111 рыцарей-баннеретов, примерно из 600 рыцарей-башельеров и 1700
«вооруженных людей» (homines ad arma, armati), называемых также оруженосцами, слугами и прислужниками (scutiferi, valletti, servientes)[129].
В отдельных случаях какая бы то ни было связь с социальным происхождением
могла отсутствовать вообще. Если в 1290 г. по договору, заключенному с Флоренцией, Амори Нарбоннский обязался служить ей с 30 снаряженными (de conredo) и искусными в
военном деле рыцарями, 420 обычными рыцарями (причем и те, и другие должны были
иметь трех лошадей: боевого и парадного коней, а также вьючную лошадь) и, наконец, 170 оруженосцами, или юными дворянами, с двумя лошадьми (боевым конем и вьючной
лошадью), то в 1277 г. в соглашении междутой же флорентийской коммуной и
провансальским авантюристом Энгилезом Сен-Реймским говорится только об одном
отряде из 100 всадников, снабженных всего сотней боевых коней и 30 вьючными
лошадьми (между тем, только их предводитель имел право на трех)[130].
Ни по своей тактике, ни по экипировке эти всадники все-таки не были настоящей
легкой кавалерией. Между тем, разные типы такой кавалерии уже существовали в XII-XIII вв. К ним относились, например, туркополы в Святой земле, умело использовавшие
турецкий лук в конном строю. Гиральд Кембрийский в известном пассаже из «Завоевания
Ирландии» (Expugnatio Hibernica) рекомендовал применять такие же мобильные отряды
против ирландцев. Он писал: «Если армии собираются на равнине, сложные и тяжелые
доспехи, сработанные из кожи и железа, прекрасно защищают и украшают рыцарей, но
если приходится сражаться в горах, лесах или на болоте <...>, легкие доспехи подходят
гораздо лучше. Ибо против людей без доспехов, которые побеждают или проигрывают в
первой же схватке или немного позже, будет достаточно применить менее громоздкое
оружие <...>. В полном же вооружении, с высокими и изогнутыми седлами, будет трудно
спешиться, вскочить на лошадь, но еще труднее передвигаться пешком, если
потребуется»[131].
К этой категории можно отнести сарацинских конных лучников, которых Фридрих II разместил в Апулии, в Лучере и неоднократно использовал в нескольких итальянских
походах[132],
английских походах в Уэльс.
Последний тип всадников представляют конные арбалетчики. Иоанн Безземельный
