– Что ж, разве люди разучились читать? – сказал профессор, подумав.
– Нет, глупости они читают по-прежнему – вполне охотно… но глупость скучная – иногда долго ждет их внимания… Профессор,- обратился Дьявол ко мне,- всю жизнь измерял черепа женщин, чтобы доказать, что женщина не человек. Он измерял сотни черепов, считал зубы, измерял уши, взвешивал мертвые мозги. Работа с мертвым мозгом была любимейшей работой профессора, об этом свидетельствуют все его книги. Вы их читали?
– Я не хожу в храмы через кабаки,- ответил я.- И я не умею изучать человека по книгам – люди в них всегда дроби, а я плохо знаю арифметику. Но я думаю, что человек без бороды и в юбке – не лучше и не хуже человека с бородою, в брюках и с усами…
– Да,- сказал Дьявол,- пошлость и глупость втор-гаются в мозги независимо от костюма и количества волос на голове. Но всё же вопрос о женщине – инте-ресно поставлен.
И Дьявол по обыкновению засмеялся. Он всегда смеется – вот почему с ним приятно беседовать. Кто умеет и может смеяться на кладбище, тот – поверь-те! – любит и жизнь и людей…
– Одни, которым женщина необходима лишь как жена и рабыня, утверждают, что она – не человек! – продолжал он.- Другие, не отказываясь пользоваться ею как женщиной, хотели бы широко эксплуатировать ее рабочую энергию и утверждают, что она вполне при-годна для того, чтобы работать всюду наравне с мужчи-ной, то есть для него. Конечно, и те и другие, изнасило-вав девушку, не пускают ее в свое общество – они убеждены, что после их прикосновения к ней она стано-вится навсегда грязной… Нет, женский вопрос очень забавен! Я люблю, когда люди наивно лгут,- они тогда похожи на детей, и есть надежда, что со временем они вырастут…
По лицу Дьявола было видно, что он не хочет ска-зать нечто лестное о людях в будущем. Но я сам могу сказать о них много нелестного в настоящем, и, не же-лая, чтобы Чёрт конкурировал со мной в этом приятном и легком занятии,- я прервал его речь:
– Говорят – куда чёрт сам не поспеет, туда жен-щину пошлет, – это правда?
Он пожал плечами и ответил:
– Случается… если под рукой нет достаточно ум-ного и подлого мужчины…
– Мне почему-то кажется, что вы разлюбили зло? – спросил я.
– Зла больше нет! – ответил он, вздыхая.- Есть только пошлость! Когда-то зло было красивой силой. А теперь… даже если убивают людей – это делают по-шло,- им сначала связывают руки. Злодеев нет – оста- лись палачи. Палач – всегда раб. Это рука и топор, приводимые в движение силой страха, толчками опасений… Ведь убивают тех, кого боятся…
Два скелета стояли рядом над своими могилами, и на кости их тихо падали осенние листья. Ветер уныло играл на струнах их ребер и гудел в пустоте черепов. Тьма, сырая и пахучая, смотрела из глубоких впадин глаз. Оба они вздрагивали. Мне было жалко их.
– Пусть они уйдут на свое место! – сказал я Дьяволу.
– А ты гуманист даже на кладбище! – воскликнул он.- Так. Гуманизм более уместен среди трупов – здесь он никого не обижает. На фабриках, на площадях и ули-цах городов, в тюрьмах и шахтах, среди живых людей – гуманизм смешон и даже может возбудить злобу. Здесь некому над ним смеяться – мертвецы всегда серьезны. И я уверен, что им приятно слышать о гуманизме – ведь это их мертворожденное дитя… А все-таки не идиоты были те, которые хотели поставить на сцену жизни эту красивую кулису, чтобы скрыть за нею мрач-ный ужас истязания людей, холодную жестокость кучки сильных… силою глупости всех…
И Дьявол хохотал резким смехом зловещей правды.
В темном небе вздрагивали звезды, неподвижно стоя-ли черные камни над могилами прошлого. Но его гни-лой запах просачивался сквозь землю, и ветер уносил дыхание мертвецов в сонные улицы города, объятого тишиною ночи.
– Здесь не мало лежит гуманистов,- продолжал Дьявол, широким жестом указав на могилы вокруг себя.- Некоторые из них были даже искренны… в жиз-ни множество забавных недоразумений, и, может быть, не это самое смешное… А рядом с ними, дружески и мирно, лежат учителя жизни другого типа – те, кото-рые пытались подвести солидный фундамент под старое здание лжи, так кропотливо, с таким трудом воздвигну-тое тысячами тысяч мертвецов…
Откуда-то издалека донеслись звуки песни… Два-три веселых крика, вздрагивая, проплыли над кладбищем. Должно быть, какой-то гуляка беззаботно шел во тьме к своей могиле.
– Вот под этим тяжелым камнем гордо гниет прах мудреца, который учил, что общество есть организм, подобный… обезьяне или свинье, не помню. Это хорошо для людей, которые хотят считать себя мозгами орга-низма! Почти все политики и предводители воровских шаек – сторонники этой теории. Если я мозг, я двигаю руками, как хочу, я всегда сумею подавить инстинктив-ное сопротивление мускулов моей царственной власти – да! А здесь лежит прах человека, который звал людей назад, ко времени, когда они ходили на четвереньках и пожирали червей. 'Это были самые счастливые дни жизни',- усердно доказывал он. Ходить на двух ногах, в хорошем сюртуке, и советовать людям: обрастайте снова шерстью,- это ли не оригинально? Читать стихи, слушать музыку, бывать в музеях, переноситься в день за сотни верст и проповедовать для всех простую жизнь в лесах, на четырех лапах – право, недурно! А этот успокаивал людей и оправдывал их жизнь тем, что до-казывал – преступники не люди, они – больная воля, особый, антисоциальный тип. Они – враги законов и морали по природе, значит, с ними не стоит церемонить-ся. От преступлений лечит только смерть. Это -умно! Возложить на одного преступления всех, заранее при-знав его естественным вместилищем порока и органиче-ским носителем злой воли,- разве это глупо? Всегда есть в жизни некто, оправдывающий уродливое строение жизни, искажающее душу. Мудрые и сморкаются не без смысла. Да, кладбища богаты идеями для лучшего устройства жизни городов…
Дьявол оглянулся вокруг. Белая церковь, как палец скелета-колосса, молча поднималась из тучной нивы мертвых к темному небу, безмолвной ниве звезд. Густая толпа камней над источниками мудрости, одетая в ризы плесени, окружала эту трубу, разносившую по пустыням вселенной едкий дым человеческих жалоб и молитв. Ветер, напоенный жирным запахом тления, тихо качал ветвями деревьев, срывая умершие листья. И они бес-шумно падали на жилища творцов жизни…
– Мы устроим теперь небольшой парад мертвецов, репетицию Страшного суда! – говорил Дьявол, шагая впереди меня по змеиной тропе, среди холмов и кам-ней.- Ты знаешь, Страшный суд будет! Он будет на земле, и день его – лучший день ее! Он наступит, этот день, когда люди сознают все преступления, совершен-ные против них учителями и законодателями жизни, теми, которые разорвали человека на ничтожные куски бессмысленного мяса и костей. Всё, что живет теперь под именем людей, – это части, цельный человек еще не создан. Он возникнет из пепла опыта, пережитого ми-ром, и, поглотив опыт мира, как море лучи солнца, он загорится над землей, как еще солнце. Я это увижу! Ибо я создаю человека, я создам его!
Старик немного хвастался и впадал в несвойствен-ный для Чёрта лиризм. Я извинил ему это. Что по- делаешь? Жизнь искажает даже Дьявола, окисляя свои-ми ядами крепко скованную душу его. К тому же у всех голова кругла, а мысли угловаты, и каждый, глядя в зеркало, видит красавца.
Остановись среди могил, Дьявол крикнул голосом:
– Кто здесь мудрый и честный человек?..
Был момент молчания, потом – вдруг – земля вско-лыхнулась под ногами моими, и точно сугробы грязного снега покрыли холмы кладбища. Как будто тысячи мол-ний взрыли ее изнутри, или в недрах ее судорожно повернулось некое чудовище-гигант. Всё вокруг зацвело желтовато-грязным цветом, всюду, точно стебли сухих трав под ветром, закачались скелеты, наполняя тишину трением костей и сухими толчками суставов друг о друга и плиты могил. Толкая друг друга, скелеты вылезали на камни, всюду мелькали черепа, похожие па одуванчики, плотная сеть ребер тесной клеткой окружала меня, на-пряженно вздрагивали голени под тяжестью уродливо разверстых костей таза, и всё вокруг кипело в безмолв-ной суете… Холодный смех Дьявола покрыл безличные звуки.
– Смотри – они все вылезли, все до одного! – ска-зал он.- И даже городские дурачки – среди них! Стош- нило землю, и вот она изрыгнула из недр своих мертвую мудрость людей…
Влажный шум быстро рос – казалось, чья-то неви-димая рука жадно роется в сыром мусоре, сметенном дворником в углу двора.
– Вот как много было в жизни честных и мудрых людей! – воскликнул Дьявол, широко простирая свои крылья над тысячами обломков, теснивших его со всех сторон.
