— Сколько их?
— Шестеро.
— Надо топать.
Впереди топает, медленно разгибая ноги и таща на себе бронежилет и набитый железом 'лифчик', щекастый солдатик с завидным, но демаскирующим цветом лица. За ним Алексей, за Алексеем радист с армейской радиостанцией, за ним легковесный старлей-летун с планшеткой и хитрой, летуновской же рацией, а за ним еще двое. Они поднялись довольно высоко по склону, к той самой высоте. В планшетке у старлея карта, но только по карте кажется, что до высоты ближе, чем до моста. Расстояние в горах — обманчивая вещь, так же как и цифровые обозначения высот. Позади шевельнул ушами радист.
— Стоп, — сказал Алексей. — Что там?
— Ротный.
В отличие от заграничных мыльниц, легких и удобных, родная, 'люминевая', не шипит.
— Что скажешь? — прижал к уху наушник Алексей.
— Осложнения неизбежны, — услышал он голос Коня, — смотри в окуляр в оба глаза.
— А ты шумни.
— Приказа не было. Сижу и не высовываюсь. Я бы вообще не высовывался.
— Понял тебя. Конец связи.
— Конец. Не зевай.
Гарнитура вернулась на радиста, а пот, воспользовавшись передышкой, обильно выступил на лице и шее. Деревья высоки, солнце бросает сквозь листву прямые лучи, но густоты нет и просматривается хорошо. Во время подъема им попадалось немало пней, и совсем нет поваленных деревьев — ясно, что правоверные подчищают их на дрова. Но нет и растяжек, нет никого и ничего.
— Пойдем дальше? — спросил он непривычного к каске летчика, начальника этой, весьма неприятной экспедиции.
— А почему бы и нет? — бодро удивился тот.
— Действительно, почему?
Ха! Алла! Они вышли прямо на него — неприметное движение выдало их. Зеленые кроны залезли далеко вверх, оголив высокие стволы, выдавшие своей неподвижностью идущих. Взгляд, а значит и пуля, проникает далеко вглубь между деревьями, но, заметив снайпера, Мусса проверил планку. Справа и снизу к ним подбираются Аслан и Иса, слева Расул и Мамука, а ему нужно влупить прямо в лоб. Он один, но наверху, и одной удачной очередью положит на землю всех, а осторожно подбирающиеся к ним докончат дело. Все просто. Медленно покачивающиеся над мушкой фигурки остановились, и Мусса увидел, почти угадал, как в его сторону потянулся длинный ствол СВД. И он, опережая, нажал на спуск.
— Погоди-ка, — остановил идущего впереди себя краснорожего воина Алексей. Где-то на середине склона, после разговора по рации с Конем у него в животе прочно обосновался страх, здоровое предчувствие, что тягуче-спокойная опасность, как пластиковая упаковка лопнет свинцом, брызнет быстрой смертью, оттуда, из-за бесчисленных стволов, обступающих их со всех сторон. Повыше деревьев стало меньше, кое-где видна молодая, этого года поросль, но, в общем-то, просматривается хорошо. К тому же летчик-наводчик стал часто козырять биноклем, что бесполезно и нервирует. Алексей поднял винтовку — нужно и ему взглянуть вперед…
Не успел: впереди громыхнуло, тишина дристанула короткой, в четыре-пять выстрелов очередью и, падая на землю, он услышал рядом с собою удар и заметил краем глаза, как развернуло краснощекого, его выпученные от страха и боли глаза. Время остановилось, но лишь затем, чтобы он смог запомнить эту картинку. В следующий миг он уткнулся носом в сухие листья и какую-то труху. Шея сама собой повернула голову, и он бросил взгляд через плечо, вниз, куда отлетел и съехал обладатель вот только что завидной розовощекости. Все, кто шел за Алексеем, тоже распластались на земле, а радист даже попытался закрыться горбом радиостанции. Глаза старлея блеснули из-под каски бледным огнем — влип, крылатый. Но Алексей не увидел красного лица — впервые в жизни парень побледнел, испугался — а значит жив. Он проехал на спине пару метров вниз и уперся затылком в ствол, белое лицо, а подбородок врезался в грудь, пальцы вцепились в автомат, но глаза уже вернулись в свои орбиты, и в них непонимание. Но тут же красная волна пробежала по щекам — дошло, что к врагу он лежит сосем не лицом, ужасное предположение ясной мыслью мелькнуло в глазах — и мгновенно сомкнув раскоряченные при падении ноги, достойный и везучий наследник римских легионеров перевернулся, перетек на живот и быстро отполз за спасительный ствол. Бронежилет — не зря пыхтели.
Фигурки внизу нырнули в землю. Похоже, он попал, и кажется в того, с длинноствольной винтовкой, но думать некогда, и быстро вернув мушке расползающуюся в разные стороны цель, Мусса еще раз кротко нажал на курок.
Сверху бабахнуло еще раз, и тела, вспомнив и вздрогнув мышцами, доставшимися в наследство от дождевых червей, вжались в землю. Отвечая на попадание, гулко охнуло дерево. Сигаретный дым — горячая пуля, не остыв в коротком полете, врезалась во влажную землю.
— Уходим! — крикнул старлей. Рожденному летать ползать очень страшно.
— Погоди-ка, — почти прошептал Алексей. Кажется, он засек, откуда стреляют: вверху гряда, земляная выпуклость, и именно ее он хотел разглядеть в прицел. Сейчас стрелок, наверное, меняет позицию — просто переползает на несколько метров в сторону. Позади зашуршало — включились тараканьи инстинкты.
— Давай назад! — опять крикнул старлей, и он прав — зачем подставляться? Но стрелял один. Или он вообще один, или остальные где-то рядом.
— Леха!
Шуршание покатилось вниз, и лежа он почувствовал, как вздрогнула земля от тяжелого бега.
— Тщь прапорщик!
Шуршание ниже и дальше, а это крикнул краснорожий. 'Мой предок, краснорожий викинг'… но перед глазами гряда, сейчас оттуда обязательно высунется башка — велик соблазн пальнуть в спины бегущим, а он, если увидит ее, вряд ли промахнется. Только бы увидеть.
Бах! Бах! Бах! Снизу заработал автомат — это бегущие, показывая, что и у них есть патроны, прикрывают свои стремительные задницы. Главное, чтоб не попали в задницу ему.
— Сейчас, — опять шепнул Алексей и увидел, заметил, как маленькая точка шевельнулась вдали — вот она, голова! Все исчезло и затихло, а прицел приблизил и тонкими черточками на стекле очертил и исключил ее из жизни — что не позволено автомату, позволено ему.
Выстрел! Сверху одновременно пальнули из автомата — там их двое, было — Алексей засек и второго. Пули пролетели мимо, вслед бегущим, а прицел нашел и очертил и эту, вторую голову. Выстрел!
— Ты слышал?
— Что?
— Два выстрела.
— Ну и что?
— Два выстрела, — повторил Аслан и быстро пошел вверх по склону, напрямую, на ходу доставая рацию. Иса поспешил за ним.
'Мама, я летчика люблю', — в ритм дыханию пропищало где-то, но не в мозгу. Они скатились вниз, быстро и далеко, на полусогнутых — по другому не получится, по другому сломаются ноги. Вверх он шел первым, а вниз бежал последним. Больно дышать — пуля наискось ударила в бронежилет и, кажется, у него сломано ребро. Ерунда, что больно, главное, что можно. Прапор, кореш ротного, остался наверху. Все время доставал его шуточками, вроде: 'Рожа красная!', а сам, тормоз, остался там. Хотя он слышал два солидных выстрела из СВД, и в спину больше не стреляли. Тем более, чего он там копается? Нужно делать ноги, пока
