в Лондоне, но, в отличие от тебя, я по-прежнему почитаю предания наших
ирландских предков-друидов. Я убью тебя одним
враждебным и смертоносным порывом моей магической Силы!
Я бросил трубку на рычажок и хрипло расхохотался над абсурдностью угрозы.
Затем принялся перелистывать лежавшую
рядом записную книжку. Она была заполнена именами – в основном, женскими. Я
набрал номер, и голос автоответчика
сообщил мне, что в настоящий момент Ив нет дома, но я могу оставить сообщение
после сигнала.
– Сними трубку, сука!
– Кевин, куда ты запропастился!
Я не потрудился ответить. Я просто сказал Ив, чтобы она отправилась в
квартиру на Тернем Грин и прибралась там. Она
всегда повиновалась мне, хотя ее трудно было назвать послушницей в полном смысле
этого слова, поскольку интерес к
сексуальной магии у нее был чисто чувственного происхождения. Тем не менее, Ив
выполняла любой мой приказ, хотя наши
отношения, в сущности, сводились к немногим случайным походам в дешевый садо-
мазохистский клуб.
Мне следовало быстро взять себя в руки. А для этого нет ничего лучше, чем
без промедления заняться практической
деятельностью. Я открыл парадную дверь квартиры, вышел наружу и вложил один из
ключей в замочную скважину. Ключ
повернулся в скважине, когда я надавил на него; тогда я мысленно повторил про
себя номер на двери и вернулся обратно,
чтобы собрать вещи. Дойдя до конца улицы, я точно также запомнил и ее название.
Я находился в Брикстоне, практически
напротив одноименной станции метро. Доехав на метро до вокзала Виктория, я
приобрел в торговом центре над
железнодорожными путями гамбургер и пакетик жареного картофеля.
Примерно в девять вечера я сел на брайтонский поезд. То там, то сям в
вагоне виднелись пустые места, но я хотел найти
себе пустой ряд, дабы не войти ненароком в соприкосновение с кем-нибудь из
попутчиков. Дойдя до конца вагона, я уже
совсем упал духом, но тут увидел знакомую девушку и свободное место рядом с ней.
Когда я подошел к Саре Петерсон и
поздоровался, она демонстративно попыталась прикрыть газетой лежавшую перед ней
пачку бумаг с грифом “Совершенно
секретно”.
– Привет, Филипп!
Судя по всему, Сара уже крепко вмазала. Возможно, не самая удачная ситуация
для случайной встречи, но не такая уж и
неудачная, если принять во внимание тот факт, что те несколько раз, когда я спал
с ней, мы были как раз пьяными в треск. Я
опускаюсь в кресло рядом с Сарой, и она проводит ладонью по моему бедру. Похоже,
у Сары дома можно провести время
гораздо занимательнее, чем на конспиративной квартире. И хотя мне хочется как
можно быстрее добраться до моей берлоги,
у меня впереди еще все воскресенье, так что несколько часов удовольствия работе
не повредят.
– Все еще в издательстве работаешь?
– Только в качестве прикрытия, – бросает Сара, демонстративно перекладывая
бумаги с грифом “Совершенно секретно” в
свой дипломат.
Поезд отъехал от перрона, и Сара начала втолковывать мне, что в настоящий
момент она работает на британские
спецслужбы, и поэтому ей известно, что я стал на всю жизнь жертвой техники
промывания мозгов, разработанной
выдающимся психиатром Юэном Камероном, и она мне ото всей души сочувствует. По
словам Сары в меня заложили
несколько различных личностей, а затем заслали сразу в целый ряд подпольных
организаций в качестве провокатора. Она
также поведала мне, что одну из наиболее успешных операций я провел внутри
экстремистского крыла движения “зеленых”,
где разоблачил многих видных деятелей как стукачей, чем сорвал деятельность ряда
групп с подрывным потенциалом.
Сойдя с поезда, мы направились прямиком в паб “Трафальгарская битва”. Я пил
пиво, Сара пила джин, двойные порции.
Мы поздоровались с несколькими старыми знакомыми. Уехал я отсюда в восемнадцать
лет, но, поскольку отсюда до
Лондона рукой подать, в городе у меня по-прежнему оставалось много добрых
друзей. Мы сели в уголке, где нас никто не
беспокоил. Я положил руку на Сарино колено, чтобы ни у кого не осталось никаких
сомнений в том, что мы соблазняем друг
друга. При всем при том с точки зрения содержания наша беседа носила
прелюбопытнейший характер, поскольку вертелась
более или менее исключительно вокруг стукачества и промывания мозгов.
Когда паб закрылся, мы отправились на хату к Саре, причем идти надо было
все время в гору, отчего мои ходули изрядно
заныли. Как только я устроился поудобнее на Сарином топчане, она включила
компакт-диск “Диско-хиты 70-ых” – видно
было, что моей подружке хочется поплясать, но мне-то больше всего хотелось в
койку. Каждый раз, когда я запускал ей руку
под юбку, она говорила мне, что я – развратник, и что спешка в этом деле совсем
ни к чему. Мы танцевали, тиская друг друга,
пока Сара не перевернула свой бокал с вином. Тогда она налила другой, а когда
выпила и его, то открыла новую бутылку
бухла.
В промежутке между одним и другим сеансом трения телесами Сара промяукала
мне на ухо “Мой милый дурачок с
промытыми мозгами…”
В постели мы очутились часа в четыре утра. Как только мы разделись, я
заполз на Сару и по-простому взял и засунул ей. Я
счел, что за любовные игры сойдут и те несколько часов, что мы провели в
гостиной. Сара вела себя в постели примерно как
кит, выброшенный на берег: она была слишком пьяна, для того чтобы вдохновить
меня на подвиги. Я решил не сдерживать
себя и спустил через три-четыре минуты с того момента, как мы начали. Как только
я скатился с партнерши, она
