церковь из папского подчинения в особое королевское. Это означало, что
приходского священника в ней назначал не
архиепископ, а лично сам король. Те, кто в состоянии расшифровать архитектурный
символизм собора в Шартре,
несомненно поймут все значение этого факта.
Пенелопа носила длинную юбку и когда я сел на скамью, стоявшую в
прямоугольном клиросе, являющемся частью
пристройки к церкви, произведенной в тринадцатом веке, она уселась ко мне на
колени. Мне не понадобилось много
времени, чтобы заметить, что под юбкой у девчонки нет трусов, а двадцатилетней
обольстительнице понадобилось еще
меньше времени для того, чтобы извлечь мой член из ширинки и заправить его в
свою щель. Пенелопа была девушкой,
соблюдающей приличия – раскинувшиеся складки ее юбки скрывали от посторонних
наши интимные органы. Трое туристов,
находившихся в этот момент в церкви уделяли больше внимания изваянию рыцаря-
храмовника в натуральную величину, чем
нам с Пенелопой. Вместо того, чтобы подскакивать у меня на коленях, Пенни просто
сжимала и разжимала мышцы
влагалища. Оттого, что мы пытались ничем не выдать своих восторгов, мы
распалились сверх всякой меры, поэтому я
спустил очень быстро. Когда я спустился с вершин, с коих мужчина и женщина
сходят вниз всегда порознь, я постиг некую
фундаментальную истину, касающуюся меня лично. Я вовсе не был каким-то мудацким
кинорежиссером Филиппом Слоаном
– я был магом Эдвардом Келли. Одновременно с пришедшим ко мне осознанием того
факта, что во мне сосуществуют две
личности, в тело Пенелопы Брэйд вселилась личность Ванессы Холт, которая и не
подозревала, что часть своей жизни она -
дочь популярного психотерапевта райховской школы, являющегося главнейшим мировым
экспертом в области гипноза.
– Я вернулась, потому что готова выслушать дальнейшие наставления, -
заявила Холт, застегивая молнию на моей
ширинке.
– Ты готова только к тому, – рявкнул я, – чтобы немедленно отправиться
восвояси.
– В таком случае, – заверещала Ванесса, когда я начал выволакивать ее из
церкви, – зачем ты меня еб?
– Я тебя не еб, – зарычал я и от души шлепнул нахальную девицу по заднице.
– Тебя кто-то другой еб. А теперь уебывай!
– Неужели ты меня не любишь? – захныкала Холт.
– Если у меня будут такие ученицы, как ты, – выплюнул я, – то всем будет
ясно, что я сам себя не люблю. А теперь
уебывай!
– Я буду следовать за тобой повсюду, – дулась Ванесса, следуя за мной по
Флит-стрит.
– Посмотри сюда, – сказал я, показывая ей на церковь Святого Дунстана. – В
этой самой церкви проповедовал Уильям
Тиндейл, знаменитый переводчик Библии и протестантский мученик.
– Ты что, издеваешься надо мной? – спросила Холт. – Я знаю не хуже тебя,
что церковь Святого Дунстана лежит на
открытой Альфредом Уоткинсом знаменитой лей-линии, проходящей через Стрэнд,
поэтому почему бы тебе ни рассказать
мне побольше о ее значении у язычников и оккультистов, вместо того чтобы нести
всякую христианскую чушь?
Я проигнорировал этот комментарий и направился на восток. Прогуливаясь, я
погрузился в размышления и мою память
тут же наводнили разнообразные сведения, касающиеся Альсации (так в древности
назывался район, лежащий к югу от
Флит-Стрит). В центре его некогда располагалось кармелитское аббатство, которое,
до конца семнадцатого века обладало
официальным правом убежища, и поэтому весь район был наводнен преступниками,
ищущими спасения от гнева Астреи.
Хотя Мэри Фрит или Молли Срежь Кошелек, под каковым прозвищем она прославилась,
более не терроризировала
неосторожных путников, которые пересекали живописные окрестности Флита, я
почувствовал что ее отсутствие с лихвой
восполняет общество Ванессы Холт. Церковь Святого Брайда расположена за старой
городской стеной возле восточной
оконечности Флит-стрит. Многие считают ее самой красивой из многочисленных
красивых церквей, построенных Реном;
витая ее колокольня служит моделью для многочисленных современных свадебных
тортов в соответствии с традицией,
заведенной местным кондитером в восемнадцатом веке. Я зашел в церковь и с
удовлетворением заметил, что дверь на
колокольню была открыта. Холт последовала за мной.
– Если ты пойдешь за мной по лестнице, – прошипел я моей мучительнице, – я
спущу тебя с нее.
По мере того, как я поднимался вверх, в воздухе вилось все больше и больше
пыли. Снизу раздавались шаги Ванессы,
которая все-таки пошла за мною. Но, поскольку она предусмотрительно держалась от
меня на некотором расстоянии, видеть
я ее не мог. Взобравшись наверх я увидел в открытые двери, расположенные сбоку
от лестницы, колокола и анфиладу из
нескольких захламленных помещений. Я поднялся еще выше и холод старой каменной
кладки сменился ярким светом
солнца. Очутившись на вершине, я полюбовался раскинувшимся передо мной видом
Лондона. Колокольня, самая высокая из
построенных Реном, была укорочена после того как в 1764 году ее повредило
молнией. Это происшествие привело к
ожесточенной перепалке между Георгом III и Бенджамином Франклином. Колониальный
лидер благоволил к громоотводам с
заостренным концом, в то время как фанатично нетерпимый монарх испытывал
жесточайшую неприязнь ко всему
американскому и поэтому предпочитал громоотводы с затупленным концом. Когда
ученый сэр Джон Прингл отказался
подержать эту выходку повелителя, явно свидетельствующую о его безумии, король
заявил, что Прингл недостоин
оставаться на посту председателя Королевского общества.
