— Вы хотели меня видеть, Ваше Благочестие.
— Я хочу, чтобы ты взял двадцать Искупителей и попытался убить Арбеллу Матерацци.
— Но, Ваше Святейшество, это невозможно! — запротестовал Рой.
— Я прекрасно отдаю себе в этом отчет. Если бы это было возможно, я не посылал бы именно тебя.
Раздосадованный и испуганный, Рой тем не менее подавил желание спросить Боско, что, черт побери, тот имел в виду.
— Ты злишься на меня, Искупитель Стремечко Рой.
— Я безропотно повинуюсь вам, Ваше Благочестие.
Боско встал и сделал знак Искупителю подойти к столу, на котором лежала карта мемфисских укреплений.
— Ты ведь участвовал в осаде Ворхейса, не так ли?
— Да, Ваше Благочестие.
— Сколько он продержался?
— Почти три года.
Боско указал на карту мемфисских фортификаций:
— Исходя из своего богатого опыта, как ты думаешь, сколько времени понадобится, чтобы сровнять с землей Мемфис?
— Больше.
— Насколько больше?
— Гораздо больше.
Боско повернулся и посмотрел на него.
— Какими бы могущественными мы ни были, мы можем растратить много ресурсов, пытаясь взять Мемфис силой, вот почему мы этого делать не будем. Ты слышал, что говорят о том, почему мы похитили Арбеллу Матерацци?
Искупитель Рой был явно смущен:
— Слушать сплетни — грех, и еще больший грех передавать их, Ваше Благочестие.
Боско улыбнулся:
— Конечно. Но в данном случае я разрешаю тебе нарушить обет и отпускаю твой грех заранее.
— Больше всего говорят о том, что она — тайно обращенная Антагонистка, распространяющая их слово, что она ведьма, что она устраивает оргии, тысячами совращает мужчин и под пыткой заставляет пленных Искупителей осквернять себя поеданием креветок.
Боско кивнул:
— Она выдающаяся грешница, если все это правда.
— Я только передаю слухи, я не сказал, что верю в них.
— Тем лучше для тебя, Искупитель, — улыбнулся Боско. — Причина, по которой я приказал похитить ее, состоит в том, что я хотел выманить Матерацци за пределы мемфисских крепостных стен. Для любого подданного их империи она — королева, они поклоняются ей как идолу из-за ее молодости и красоты. Она для них — звезда на тверди небесной. По всей империи, в любой занюханной дыре, превозносят ее достоинства, многие из которых, разумеется, вымышлены или, во всяком случае, преувеличены. Ее обожают все, Искупитель, и в первую очередь — ее отец. Тем не менее, узнав, что похищение провалилось, я не слишком огорчился. Достаточно дать им понять, что мы способны сделать нечто столь ужасное, — и моя цель может считаться достигнутой. По идее, Матерацци должны были бы стремительно рвануться из Мемфиса, полные жизненных сил и готовые стереть нас с лица земли.
Боско сел и пристально посмотрел на крепкого мужчину, стоявшего перед ним.
— Но ничего подобного не случилось, — продолжил он, — вот о чем ты, разумеется, сейчас думаешь и считаешь, что я ошибаюсь. Ты просто слишком деликатен или боишься произнести это вслух. Но ошибаешься как раз ты, Искупитель. А Маршал Матерацци, напротив, согласен со мной. Как выяснилось, он хоть и любящий отец, но отнюдь не сентиментальный человек. Он сохранил факт похищения в тайне именно потому, что знает: сдержать народную жажду мщения было бы невозможно. И это возвращает меня к тебе, Искупитель. У тебя ведь очень хорошие отношения с этим, ну там, в…
— В Китти-городе, Ваше Святейшество.
— Я хочу, чтобы ты убедил его помочь тебе организовать нападение отряда в тридцать, может, пятьдесят солдат — сколько ты сочтешь нужным. Ты скажешь этим солдатам, что среди Искупителей слухи о ее постыдном и греховном вероотступничестве уже широко распространились и что, если им придется умереть — а так оно и будет, — их занесут в анналы мучеников за веру. Позаботься, чтобы у всех командиров, которых ты отберешь, были свидетельства о мученичестве, удостоверяющие, что они исполняют волю Бога. Если повезет, кто-нибудь из них выживет и проживет достаточно долго, чтобы Матерацци успели под пытками вырвать у них правду. На сей раз я не желаю, чтобы наши действия сохранились в секрете ни при каких обстоятельствах. Тебе ясно?
— Да, Ваше Благочестие, — ответил побледневший Искупитель Стремечко Рой.
— Ты совсем побелел, Искупитель. Скажу тебе, что твоей собственной смерти не требуется. Напротив. А кроме того, тебе следует набрать для этой операции таких солдат, которые так или иначе себя запятнали. То, о чем я тебя прошу, отвратительно, но необходимо.
После того как Искупитель Стремечко Рой усвоил, что ему жертвовать собственной никчемной жизнью необходимости нет, щеки его снова порозовели.
— Китти Заяц, — сказал он, — захочет узнать, в чем его заставляют участвовать. Вряд ли он сочтет, что быть замешанным в чем-то столь сомнительном в его интересах.
Боско отмахнулся:
— Пообещай ему все, что хочешь. Скажи, что, когда победим, мы сделаем его сатрапом Мемфиса.
— Он не дурак, Ваше Святейшество.
Боско вздохнул и немного подумал.
— Отвези ему золотую Страбонову статую Вожделеющей Венеры.
Искупитель Стремечко Рой удивился:
— Я думал, ее распилили на десять кусков и бросили в жерло вулкана в Дельфах.
— Это всего лишь слух. Богохульство и непристойность этой статуи заткнет уши этому твоему существу — дурак он или не дурак — и сделает его глухим ко всем вопросам, которые могли бы его смутить.
26
В течение следующих нескольких недель Кейл, причиняя боль самому себе, наслаждался мучительным удовольствием, которое получает человек, портя жизнь тому, кого обожает и ненавидит одновременно. Если бы он захотел признаться себе в этом — но он ни за что не хотел, — то следовало бы сказать, что от всего этого ему было уже тошно.
Кейл никогда четко не представлял себе, чего именно ожидает, становясь телохранителем Арбеллы Лебединой Шеи. Чувства, которые он к ней питал — острое желание и такое же острое негодование, — трудно было бы примирить и зрелому мужчине, что уж говорить о юноше, представлявшем собой странную помесь брутального опыта и полной невинности. Быть может, обладай он хоть каким-то обаянием, это помогло бы Арбелле не ежиться от страха каждый раз, когда он с ней заговаривал, но откуда взяться обаянию в таком существе? Физическое отвращение, которое она испытывала в его присутствии, несомненно, глубоко ранило его, но единственной доступной для него реакцией была еще большая враждебность.
Эти странные отношения между Кейлом и ее хозяйкой были источником большого беспокойства для Рибы. Ей нравилась Арбелла Лебединая Шея, даже при том, что ее амбиции простирались дальше положения горничной, независимо оттого, насколько знатной была дама, которой она прислуживала.
