— Но я не совершала никакой ошибки! — воскликнула Рей.
— Значит, возвращаться домой ты не собираешься? — спросила Кэролин.
— Не знаю, — честно призналась Рей.
— Впрочем, это не имеет значения, — заметила Кэролин. — Отец все равно не разрешит тебе вернуться, пока ты ему не докажешь, что изменилась в лучшую сторону.
— А ты с ним согласна? — спросила Рей, почувствовав, что ее бросает в жар.
Кэролин не ответила.
— Мама! — настаивала Рей. — Ты с ним согласна?
— Да, — ответила Кэролин, — согласна.
Возле дома послышался шум подъехавшего «олдсмобиля». Рей подошла с телефоном к окну и приподняла занавеску. Джессап уже вылез из машины и теперь снимал голубую хлопчатобумажную куртку.
— Мне нужно идти, — сказала Рей.
— Я еще не закончила, — возразила мать. — Ты что, не понимаешь?
Джессап был уже возле двери; постучал, но Рей не ответила, и он принялся шарить в кармане в поисках ключа.
— Я позвонила тебе, чтобы сказать, что со мной все в порядке.
Но еще никогда в жизни Рей не было так одиноко. Сейчас войдет Джессап и, если узнает, что она говорила с Бостоном, устроит ей сцену. Скорее всего, он предложит ей сесть в автобус и катиться в свой Бостон, если уж ей так здесь надоело. Рей знала, что сделать этого она не сможет: в ее бывшей комнате наверняка сменили мебель, да и замки на дверях тоже поменяли.
— Ты мне только за этим позвонила? — тихо спросила Кэролин, словно надеялась, что сейчас Рей скажет, как скучает но ней.
— Мне правда нужно идти, — ответила Рей, повесила трубку и побежала открывать Джессапу дверь.
В ту ночь она не могла уснуть. Она сидела в столовой, не включая свет, держа телефон на коленях. Она набрала код Бостона, затем номер справочной метеосводок. В Бостоне было гораздо холоднее — всего четыре градуса, — к утру иней покроет газоны и капустные грядки в огородах позади домов. По ночам, когда Рей не спалось, она просила Джессапа обнять ее, что он и делал. Он даже мог посидеть с ней и посмотреть какой-нибудь фильм по телевизору, если бывал в хорошем настроении. Однако в тот день Рей хотелось видеть только одного человека — свою мать. Закрыв глаза, она ощущала запах ее духов, чувствовала, как холодны подоконники в ее спальне на третьем этаже, когда в небе сияет полная луна, а на стекле образуется паутинка инея.
Начало светать, и Рей прошла в ванную. Заметив следы крови у себя на ноге, она села на край ванны и расплакалась. Небо стало жемчужно-серым и ночные сверчки еще не умолкли, когда Рей забралась в кровать и легла рядом с Джессапом. Тот спал, так крепко вцепившись в подушку, что даже костяшки пальцев у него побелели. Когда Рей прикрыла его простыней, Джессап проснулся.
— Мне снился сон, — пробормотал он.
— Знаю, — ответила Рей. — Я на тебя смотрела.
— Было лето, — продолжал Джессап. — В небе сиял миллион звезд, а я стоял и ждал тебя возле твоего дома, но ты меня не видела.
— Я тебя видела, — сказала Рей, обняв Джессапа, но он уже спал.
После той ночи Рей не раз пробовала заводить разговор о детях, однако реакция Джессапа каждый раз была одинаковой.
— Посмотри на меня, — говорил он. — Я что, похож на чьего-нибудь отца?
И Рей приходилось признать, что не похож. Даже в самых смелых мечтах она не могла себе представить, чтобы Джессап менял пеленки в два часа ночи или покупал в магазине детскую кроватку.
— Ребенок сразу встанет между нами, — предупреждал ее Джессап. — Ты этого хочешь? Если так, я согласен — давай пойдем в спальню и совершим самую большую ошибку в нашей жизни.
Однако на этот раз все было по-другому. На этот раз Джессапа рядом не было, и некому было сказать Рей, что они совершили ошибку. Джессап находился в пустыне, где от лунного света ночью было холоднее, чем зимой в Бостоне. Он ворочался во сне, не зная, что решила Рей, а решила она вот что: нравится это Джессапу или нет, но ему все же придется стать чьим-то отцом.
Рей села в автобус до Барстоу в такой день, когда один только взгляд на небо наводил на мысль о небесах обетованных. Через некоторое время поток автомобилей поредел, дорога стала свободнее. Каждый пассажир автобуса нес на себе частичку пустыни, а в проходе между сиденьями уже лежал тонкий слой песка. Даже сквозь запыленные окна было хорошо видно небо невероятной голубизны, обочины густо поросли туберозой, пахнущей так сладко, что к ним слетались пчелы величиной с человеческую ладонь.
В полдень небо побелело от жара, и Рей впервые в жизни увидела настоящий мираж. Вдоль горного уступа выстроилась стая койотов, но когда Рей моргнула, их уже не было. Вдали не было ничего, кроме розового песка и низких фиолетовых туч, к тому же в это время дня койоты никогда не выходят. Обычно они дожидаются, когда спадет жара, и только тогда спускаются с гор. Они бродят небольшими стаями вокруг стоящих на отшибе домов и иногда издают странные гортанные звуки, словно умирают от одиночества.
Когда Рей вышла из автобуса, на нее обрушилась волна сухого воздуха, который едва не обжег ей легкие. Отыскав ближайшую телефонную будку, Рей принялась обзванивать все гостиницы. Съемочная группа Джессапа проживала в «Холидей-инн» на шоссе номер семнадцать, однако портье сообщил ей, что все уехали на съемки. Рей взяла такси и поехала в гостиницу, надеясь, что в номере Джессапа она сможет принять душ и заказать еду, но портье отказался дать ей ключ от номера. В общем, он был прав — кто она такая? Они с Джессапом даже не были официально женаты.
К тому времени, когда ей, наконец, принесли приготовленный на гриле сэндвич с сыром, который она заказала в ближайшей кофейне, Рей была в ярости. Похоже, Джессап специально не женился нa ней, чтобы в один прекрасный день ее вышвырнули из его номера в «Холидей-инн». Ей очень хотелось, чтобы они поженились, но Джессап считал, что это глупо. Ну что может изменить клочок бумаги? В доказательство он приводил в пример своего отца, который не требовал от матери Джессапа развода до тех пор, пока не исчез. После этого Джессап переходил к родителям Рей, которых называл самой несчастной парой на земле.
— У нас все будет по-другому, — убеждала его Рей.
Кэролин выходила замуж в голубом костюме, словно к этому времени оставила все надежды. Рей решила, что на своей свадьбе она будет в длинном белом платье.
— У нас и так все по-другому, — ответил Джессап. — Мы не муж и жена.
Обдумав его слова, Рей страшно испугалась: если Джессап внезапно умрет, у нее даже не будет права устраивать его похороны. Вся в черном, она будет стоять в сторонке в аэропорту Лос-Анджелеса, куда привезут гроб с телом Джессапа, чтобы отправить его матери в Бостон.
— Об этом не беспокойся, — сказал ей Джессап. — Если что, я пошлю матери открытку, где напишу, что завещаю тебе мой «олдсмобиль» и мое тело.
Выйдя из кофейни, Рей села возле бассейна. Если бы ее пустили в его номер, как бы она там все устроила! Она заказала бы горы фруктов и холодное шампанское. Но вместо этого Рей, пошарив в сумочке, выудила несколько монет и купила в ближайшем автомате бутылку содовой. Жара все усиливалась, и люди уже не осмеливались выходить из помещений с кондиционерами, а она так и сидела на пластиковом стуле возле бассейна — и все потому, что Джессапу, видите ли, не захотелось оформить их отношения. Больше всего ее удручало то, что он уехал на съемки, — нет ничего хуже, чем, проделав долгий путь на автобусе, выяснить, что тебя даже некому встретить.
Последний раз она совершила такую длинную поездку, когда ей было восемь лет. Они с матерью поехали в домик в Веллфлите, который Кэролин сняла на лето. Они отправились пораньше, чтобы подготовиться к приезду отца Рей. Путешествие было неприятным: Кэролин укачало и водителю пришлось остановиться на шоссе номер три. На глазах у пассажиров автобуса Кэролин стояла у обочины и пыталась справиться с приступами дурноты.
— Все в порядке, ничего страшного, — сказала она Рей, вернувшись в автобус, но Рей видела, как
