Глухо молчавший все лето. Лишь он да мои сапоги,Шорохом жухлой листвы по каменьям тропы,Разрушали навес тишины над вершиной холма.Серебрились дождинки на сучьях,Туманясь быстрее, чем день.У ручья, возле самой воды, притулился бродяга:Он спрятал лицо в бороде, утопил в волосах,Как еж. Я думал, он мертв.Но спокойствие покойных полейБыло полнее, глубже. Дохнул ледяной ветер,Притерпевшийся бродяга засунулРуки — навстречу друг дружке — дальше в рукава пиджака!Почесал, одна о другую, ноги в лохматых обмоткахИз драной дерюги — и замер. Ветер внезапно окреп,Осушил дождинки на сучьях,И сейчас же секущие струиСтерли очертания фермы.Поля, туманясь, запрыгали. Черные сучьяМелко затряслись под ударами стеклянных хлыстов.А я все так же стоял на стылом ветру,Глядя, как блестки дождинок бегут по лицуСпящего. Видимо, очень глубокая вераМирно спала в нем — спали немые поля,Корни, обнявшие душную влажную тьму,Камни, готовые вынести тяжесть зимы,Заяц, припавший к земле на вершине холма…Дождь зачеканил почву до серого блеска свинца, —Я побежал, и навстречу мне ринулся лес,И тут я, скрытый от неба дубом, перевел дух.Хранитель леса повесил соек и сов,В силках висели ласки, коты, кроты:Одни — невесомые, словно куски коры,Другие — гордые формой и весом тел, —Висели, надеясь дождаться хороших дней,Под ливнем, склеившим перья и шерсть головИ лениво каплющим с ног на умерший мох.
ПЕСНЯ БЫТИЯ
Перевод Л. Володарской
Где-то когда-тоЖил нектоВ погоне за жизнью.Такая судьба.Тяжкая судьба.Судьба есть Судьба.Вечная отчаянная гонка.И первое сомненье: Судьба?И первые вопросы:Кто я? Зачем?Неужели толькоКартонный заяц[43] на игровом поле?Наконец он решился.Не быть дураком.Ему достанет сил.Да, он сможет.Да. Да. Он скажет себе: стоп.Смерть! СмертьВыбившемусяИз гонки.Простор! ИТишина безлюдьяВ центре пустыни.Он был один.Не видя никогоК западу, востоку, северу и югу,Он поднял кулакиИ, рассмеявшись в злобной радости,Замахнулся на вселенную.Но кулаков не стало.
