Западноевропейская поэзия XX века

Явись она, как летом, в жаркой сини,
Когда Эротам весело резвиться[49]
И робкая решалась мне явиться, —
Я был бы счастлив ей поверить ныне.

Перебродить пора бы винограду,
Но поздних злаков я не пожалею,
И полными горстями перед нею
Я расточу последнюю отраду.

* * *

«Благословенна ты в своем уделе…» Перевод В. Микушевича

Благословенна ты в своем уделе.
Утихло сердце, боль превозмогая,
Покуда ждал тебя я, дорогая,
Когда в смертельном блеске шли недели.

В объятьях наших праздник нашей встречи,
Как будто бы далекая со мною,
И я постигну тайны нежной речи,
За солнцем следуя хвалой земною.

СЛОВО Перевод В. Микушевича

Нашел я клад бесценных грез,
До рубежей родных довез,

И Норна[50] в глубине времен
Искала для него имен,

Чтобы своим вручить я мог
Неувядаемый цветок.

Домой вернуться был я рад.
Богат и нежен дивный клад.

Седая Норна шепчет мне:
Имен достойных нет на дне.

Разжал я руки, как больной,
Лишился клада край родной.

И вот печальный мой завет:
Все тщетно там, где слова нет.

* * *

«Я на окне, храпя от зимней стыни…» Перевод Арк. Штейнберга

Я на окне, храня от зимней стыни,
Цветок взрастил, но, вопреки старанью,
Меня печаля, он поник, а ныне
И вовсе покорился умиранью.

Дабы забыть судьбу его былую
Цветущую, я, на решенье скорый,
Бестрепетно сорвал напропалую
Увядший венчик, безнадежно хворый.

Нет, мне не надобно цветка больного!
Что толку в этой новой жгучей ране?
Вот возвожу пустые взоры снова,
В пустую ночь тяну пустые длани.