Лайам торопливо сломал сургуч и развернул письмо. Оно было коротким:
«Я не имею дела с убийцами и безумцами. Рекомендую вам незамедлительно сдаться пацифику».
Голова Лайама пошла кругом. Он пошатнулся, не веря своим глазам, но тут его взяли за локоть.
— Сохраните это письмо, — сказал посланец, убедившись, что собеседник его слышит. — Завтра в одиннадцать утра сын моего господина придет помолиться в храм Ночи — в священной долине Рентриллиан. Его имя Публий Цест Катилина. Вы его знаете?
Ошеломленный Лайам мог лишь помотать головой.
— Ну, это также неважно. Он придет туда ровно в одиннадцать и будет один.
Посланец говорил медленно, с расстановкой, подчеркивая каждое слово.
— Король тоже прибудет в Рентриллиан. За ним потянется масса простого народа и весь, естественно, двор. Итак, завтра утром, в одиннадцать, в святилище Ночи. Счастливо оставаться, господин Фовель. Желаю удачи.
Мужчина развернулся на каблуках и зашагал прочь. Лайам потряс головой и очумело уставился на письмо. Резкий его тон контрастировал с серьезностью и доверительностью посланца, а содержание не имело ничего общего с тем, что тот передал на словах. О том, где и когда будет молиться отпрыск сановного Катилины, безусловно, сказано неспроста. «Зачем же тогда мне послали такую депешу?»
Лайам покачал головой, сложил пергамент, сунул его за пазуху и поспешно зашагал прочь от мола. Он был весьма озадачен.
По дороге, придя в себя от первого потрясения, он постепенно начал соображать, что к чему.
«Принц казны боится ловушки!» Переписка с человеком, которого обвиняют в убийстве главного королевского камергера, могла нанести репутации Катилины непомерный ущерб. Особенно в эти мрачные, опасные дни, когда всем и всюду мерещатся заговоры и предательства. «Именно потому в письме он отказался от встречи со мной. А если меня застукают с его сыном, всегда можно заявить, что это случайность. Завтра в священной долине будут толочься все!»
И это прекрасно. Ведь в людской толчее так легко затеряться. Кроме того, у его врагов не будет оружия. В этом святом месте появляться с оружием строго-настрого запрещено. Исключение делается лишь для некоторых жрецов и личной охраны монарха. К тому же долина Рентриллиан находится вне зоны влияния коварного Аурика. Катилине там будет проще передать Никанору флакончик. Да и само святилище Ночи словно создано для тайных свиданий. Оно расположено на отшибе и посещается мало. И — что тоже немаловажно — там вечно царит полумрак.
«Катилина до мелочей все продумал!» Лайам пощупал сквозь ткань куртки прямоугольник письма. «Вот настоящий мастер интриг. А ты просто шестерка». Он попытался представить свое собственное лицо в момент прочтения долгожданной записки. «Наверное, я выглядел, как полный дурак. Фануил, тот уж точно бы надо мной посмеялся».
Ему же смеяться пока что никак не хотелось, однако Лайам все же испытывал облегчение. Хорошо знать, что у тебя есть союзник, пусть даже далекий. Душа его словно освободилась от тяжкого груза, он чувствовал, что готов ко всему.
Теперь основная его задача — не попасть до завтра в лапы врагов, но у него есть укрытие — это нетрудно. Пробраться в Рентриллиан будет, безусловно, сложнее: придется идти Молитвенным трактом, а там-то уж наверняка ошиваются миротворцы.
«Фануил!»
Эльдайн ушел в здание биржи, и дракончик томился без дела. Он радостно кинулся выполнять новое поручение и даже никак не прокомментировал казус с письмом. С другой стороны, Лайам ведь и сам не удосужился сообщить своему фамильяру, какой шок ему довелось пережить.
Отправив малыша на разведку, он вдруг понял, что до конца дня никаких дел у него вроде бы нет. Направившись к складу, Лайам задумался, чего ему там не хватает, и, приостановившись, исследовал содержимое купеческого кошелька. Тот был набит монетами до отказа. «А он малый не промах — этот толстяк!»
На склад Лайам вернулся с большой парусиновой сумкой, в которой лежали два одеяла, дешевая трутница, три свечи, пара свертков с едой и… книга новелл. Книга была, пожалуй, излишеством, и он втихомолку бранил себя за причуду.
«Зря ты ее купил. Фортуну дразнить не следует, она — дама капризная».
Однако через пару минут неприятное ощущение улетучилось. «Возможно, мне придется тут прятаться не один день». Дров, если их экономно тратить, хватит надолго. Лайам достал новую трутницу и развел маленький костерок, запалив лишь один-единственный обрезок доски. Потом он стал распаковывать сумку. Аккуратно расстелил одеяла, расставил свечи. Куда деть еду, чтобы она не испортилась и не запылилась? Внезапно ему стало смешно.
«Ни дать ни взять — смущенная новобрачная, впервые прибирающая свой новый дом!»
Лайам откинул голову, любуясь делом собственных рук.
— Нет, мертвецы так не обустраиваются, — прошептал он, потом, уже громче, добавил: — Так обустраиваются придурки!
Он хмыкнул, сел к костерку и взял в руки книгу.
«Фануил, ты у нас где?»
«Лечу над дорогой, идущей вдоль моря, мастер. Уже подлетаю к повороту в долину».
«Прекрасно. Разведай, как там, и возвращайся домой. Я как раз принес с рынка еду и собираюсь прилечь почитать…»
«Что-что?»
«Ладно, замнем. Давай не тяни».
«Слушаюсь, мастер».
Благоприобретенный сборник рассказов о путешествиях был увесист и хорошо издан, однако читать ему вдруг расхотелось. «Что ж, я хотя бы его полистаю…» Он раскрыл томик на первой странице. В глаза бросились строки: «В давние времена путешествовать по дорогам страны было отнюдь не так безопасно, как в наши благословенные дни…»
Лайам, не удержавшись, фыркнул. «Видел бы автор, что творится на этих дорогах теперь!» Однако начальная фраза введения уже зацепила его. Он заложил книгу пальцем и поднялся на ноги, чтобы зажечь свечу.
Та стояла на бортике внутреннего прохода. Лайам хихикнул, оценивая со стороны свой видок, и тут чей-то вкрадчивый голос внезапно окликнул его.
— Ренфорд, дружище! Что-что, а прятаться ты, безусловно, горазд! Отыскать тебя было совсем непросто.
Лайам медленно повернулся. С высоты галерейки ему улыбался Эльдайн.
15
— О да, — продолжал Эльдайн, запирая ставню. — Очень непросто.
В помещении стало темнее, но не намного: запыленные окна купола пропускали дневной свет.
Лайам шумно сглотнул слюну, потом ошеломленно завертел головой в поисках непонятно чего: то ли оружия, то ли пути к отступлению. Эльдайн расхохотался.
— Однако, в конце концов, я тебя все же нашел, не так ли? Хотя и не в священной долине. Ненний считал, что ты там, но я ему не поверил. И оказался прав.
Он обнажил меч и пошел по лестнице вниз.
Лайам выругался, чем побудил себя к действию. Он бросил книгу, горящую щепку и выхватил кинжал. И прижался спиной к стенке прохода.
Эльдайн спускался неторопливо, помахивая мечом и небрежно цедя сквозь зубы слова:
— Тебе бы следовало дать мне разобраться с тобой еще, скажем, позавчера. Или вчера, на платформе. Это избавило бы нас от лишних хлопот.
Лайам взглянул на свой жалкий кинжальчик. «Не стой же, как пень! Не подпускай его близко!» Он еще
