гавань. Рус успокоился.
Неусыпные мысли вновь возвращали его в волны близ Гонконга. Как и прежде, предупредил лодочника, что иногда будет плыть за ним под водой две-три мили. Рус вскоре заметил, как вдали несколько юрких катеров подплывали то к одной лодке, то к другой, отчаливали и снова устремлялись к следующей. Так на водах, в значительном удалении oт берегов могли искать только его. Но кто? Это его уже не столь интересовало. И он по веревке, заблаговременно привязанной к носу судна, кульнулся за борт. Сначала, еще держась за петлю, наблюдал, сколько можно, за поверхностью воды, но когда с другой стороны борта услыхал шум мощного мотора, зажал в зубах камышовую трубку и ушел под воду.
Отчетливо было слышно причаливание судна, столкновение бортов, спрыгивание двух пар тяжелых ног, топот по дну, переворачивание вещей, ругань и такое же спешное удаление катера.
Через минуту Рус осмелился вынырнуть. Осмотрел поверхность моря. Волнило. Временами приподнимало так, что было видно далеко и хорошо. Катера остались позади. Он ловко подтянулся, ввалился внутрь сампана. Старик удивился, но промолчал. Рус снова осмотрелся. В отдалении увидел небольшую изящную яхту в сопровождении трех больших катеров. Немного полюбовавшись редкими очертаниями по-восточному отделанного судна, Рус показал лодочнику, чтобы тот увеличил скорость хода. Таинственность происшедшего не долго занимала ум монаха.
…Солнце парило уже высоко в небе. Рейсовое судно прошло три станции, ничто не привлекало внимания. В Цзянмыне образовалась такая давка на сходнях, что несколько нерасторопных пассажиров были сброшены в воду движущейся толпой. Случай позабавил многих. Русу это позволило более пристально присмотреться к тем, кого менее интересовал веселый эпизод.
— Рус, поклон тебе от монахов Шао и отцов твоих. Глухой, затаенный шепот, услышанный Русом, был неожидан. Он вздрогнул, раскрыл глаза. Недоверчиво обвел сидящих взглядом. Они были увлечены личными делами.
— Не крутись. Я разговариваю с другого места. Ты слышишь голос через бортовые полости в корме. Отцы передают, чтобы ты был осторожен и не вступал в конфликт с представителями соперничающих профессиональных школ и монастьтей. Держи путь, подсказанный Ваном. Пат ждет тебя, передает слова сохранения силы духа и воли. В трюме, в углу между ящиками, пистолет, До скорой встречи. Тебя встретят. Все.
Русу хотелось еще послушать. За четыре года первый родной голос. — Но было тихо. По телу пробежала теплая дрожь. Она заполнила его, и он, вспоминая о далеком прошлом, перебирал сказанное невидимым другом.
Пистолет — хорошо. Патроны — тоже. Но все это в трюме. Замкнутое пространство с одним выходом. Туда Рус не пойдет. Остро пробрала неприятная дрожь — похоже на ловушку. Трюм — это большой ящик с одной крышкой. Задраил люк, открыл кингстоны и, прощай…
Он остался сидеть. Настороженные колкие глаза теперь каждого пронизывали испытующим взглядом. Мысли одна за другой, как морские волны, накатывались и разбегались после критического анализа. Но на палубе ничего не менялось.
«Вероятно, я не знаю в лицо говорившего. Нового ничего не сказано — школы уже были. И при мне есть пистолет, но только шесть патронов».
Солнце уже наполовину опустилось над горизонтом. Ветер свежел. Не так палило духотой. Полуденный зной отступал, пятясь в нижние отсеки парохода.
Вдруг он услыхал через эти же бортовые щели приглушенный расстоянием шум, очень напоминающий отчаянную драку. Рус напрягся. Отдаленные сомнения сменились главенствующей мыслью, но не разрешались до конца. Вскоре все стихло. Транспорт продолжал так же монотонно сокращать расстояние до цели.
Чжаоцин, вечернее время…
Оставаясь под впечатлением подозрительной возни, Рус внимательно всматривался в проходящих по трапу. Он, может, и не обратил бы внимания на группу из семи человек, если бы не то, с какой тщательностью они окружали идущего с ними паренька. Они вышли на сходной мостик. Идущие впереди небрежно расталкивали встречных пассажиров. Некоторые из прохожих, стойко держащихся середины трапа, забавно летели в воду от мощных пинков крепких парней. Окружение само собой поредело. Рус продолжал наблюдать за ними.
И тут его резко выгнуло вперед. Глаза напряглись. Что-то он уловил во взгляде паренька, обращенное именно к нему. Что-то такое, что требовало помощи. Но что?..
Несмотря на то, что находился неблизко от мостика, Рус ясно уловил его взгляд. Его поразило лицо: оно как бы прощалось с ним, и одновременно о чем-то предупреждало.
Рус весь сжался, как питон перед решением, стоит жертва охоты или нет. Но сомнений но было, подростка конвоировало шестеро мужчин. Они уже сошли с трапа и двигались к ближайшей улице.
Быстро окинув внимательным взглядом верхнюю палубу, Рус стремительно скользнул между проходящими и поспешил следом. На берегу определил: никто попутно не пристроился. Еще несколько секунд — и Рус на улице, где скорым шагом шли подозрительные с парохода. Их процессия была шагах в семидесяти от него, приближалась к следующему перекрестку. Еще раз оглянулся назад — никого. Но заметил впереди, как один отделился от толпы, прижался к стене и навел автомат. Рус прыгнул далеко в сторону, выхватил пистолет… Шесть патронов…
Короткая очередь врага полоснула по тому месту, где только что находился Рус.
Монах выстрелил…
Противник тяжело ткнулся грудью в землю. Теперь оглянулись все. Второй вытянул из-под полы оружие. Но Рус опередил его… Ствол обреза противно вякнул о землю, а сверху навалившееся тело так и осталось лежать, прогнувшись.
Неожиданно из ближайшего переулка высунулись двое и открыли бешеную пальбу из револьверов. Пришлось прижаться к выступу стены.
Оставшиеся поспешно уводили мальчишку дальше. Тот начал сопротивляться. Его подхватили за ноги и бегом понесли дальше. Рус выстрелил в того, который держал пленника за руку. Конвоир упал. Задержалась вся группа. Рус увидел, что рука мужчины привязана к руке подростка.
Пули продолжали царапать стены. Приходилось плотнее прижиматься к выступу и через очередную серию выстрелов поменять место стремительной перебежкой. Улучив момент, пристрелил одного противника. Убегающие свернули в переулок. Последний продолжал наугад сыпать патронами. Рус рванулся вперед. Чувство осторожности начало покидать его. Он упускал врагов, и это подталкивало его не думать о последствиях.
..Два патрона…
На несколько секунд они дадут ему преимущество в перестрелке. А дальше?
Скрылся за угол и стреляющий.
Нет ни времени, ни момента. Нужно бежать вперед. Догонять.
Память прошлого смутно проявляла в сознании лицо пленника. Несомненно, то был Сунь. Ему не более пятнадцати лет. Как он здесь оказался? Неужели это он говорил на пароходе про отцов, про пистолет?! Почему все так вышло? В чьи руки попал отрок? Все вертелось неистовой, слезной мыслью в голове. Это он четыре-пять лет назад обучал некоторым приемам его по указанию настоятеля и Вана. А теперь! Неужели упустит?!
