по лицу и голове костлявыми руками и голосила, скривив яркие губы: «Ах ты, паразит! Мелкий паразит!»
Краем глаза он увидел, как в воздухе барахтаются ноги Люси – вокруг нее тоже была куча-мала.
Но кто бы ни прикасался к Люси или Хогарту – на всех обрушивался оглушительный гул воплей и стонов – словно колонки прижимали вплотную к ушам и стенания водных существ взрывались у них прямо в мозгу. Даже пощечины секретарши ударяли по ней разрядами крика.
Так что выставить за дверь мальчика и девочку, которые весили, в общем, немного, оказалось не так-то просто.
Но наконец, их выставили – однако, к тому времени уже весь офисный блок сбежался посмотреть, что стряслось, и подключился к баталиям. Всякого, кто прикасался к боровшимся с Люси и Хогартом, оглушал ураган крика. Заражение было мгновенным – как Хогарт и предвидел. Все были совершенно ошеломлены. Секретарши, которых лишь оттолкнули в сторонку, отходили, шатаясь, в оцепенении от того, что увидели или услышали всего на миг. И стоило им кого-то коснуться – все возвращалось. Никто не знал откуда взялись эти крики, как они взялись или почему.
Галдящая толпа служащих повалила из стеклянных парадных дверей офисного блока, и Люси с Хогартом удалось, наконец, выбраться на свободу. Люси, обратившись к толпе, вновь прокричала:
- Теперь вы знаете, каково им. Это вопль живых существ, которые страдают от вашей отравы. Теперь вам от этого никогда не избавиться!
- Во-о-он! – взревел Управляющий. Ворот рубашки у него был оторван, галстук исчез, рукав пиджака почти отодран – все это случилось, пока он пытался избавиться от страшного крика.
- С минуты на минуту здесь будет полиция - они-то с вами потолкуют.
Потрясение было ужасным. Секретарши сидели и всхлипывали. Служащие с остекленевшими глазами бродили по офисам. Никто не мог этого объяснить, и ни о чем другом больше думать не мог. От этого никуда было не деться: когда два человека касались друг друга, оба цепенели от криков. Все они превратились в аккумуляторы оглушительных воплей.
А кто-то отчетливо видел образы. Слыша этот ужасный вопль, они видели крошечных существ, прильнувших к траве, к водорослям или камням - их широко открытые рты, безумные глаза. На миг словно вспышка освещала косяки рыб – и лица – словно трепещущие на ветру листья дерева в свете ночных фар, и каждый листик на нем – это рыба, которая дрожит и кричит.
Объяснений этому не было никаких. Но это происходило. Всем казалось, что они сходят с ума.
В кабинете Управляющего собралось начальство. Главный химик, Главный бухгалтер, Начальник по сбыту, Главный инженер, Ответственный за связи с общественностью. Словно жертвы стихийного бедствия, они смотрели стеклянным взглядом – кто перед собой, кто на Управляющего. А он понимал: надо что-то делать. Но что он мог поделать?
- Кого-то мы, видите ли, отравляем! – возмущался он. – Что за чушь! Мы работаем честно, в рамках закона. Да мы только и делаем, что за другими подчищаем - и вот вам…
Он вскинул руки. Но все понимали: то, что случилось – не просто очередная акция протеста. Нет. Все притихли и думали об одном: «Если я к кому-то прикоснусь, услышу вопль. Тот жуткий, страшный вопль. Откуда он? И что это значат?»
А двое или трое из них размышляли: «Надолго ли это? Пройдет ли оно? А когда я приду домой и жена меня поцелует – что тогда? А если ко мне подскочит собака?»
И разумеется, они даже не подозревали, что самое ужасное еще впереди.
Оглушенные, Люси и Хогарт возвращались домой. Ее план, с одной стороны, удался чересчур. Но с другой – не удался вовсе.
- Они все заразились! – Хогарта распирало. – Когда я схватил его за уши – ты видела, какое у него было лицо? Он чуть в окно не улетел!
- Но закроют ли они Фабрику? – нахмурилась Люси.
- Есть шанс! – воскликнул Хогарт. – Им придется об этом подумать. Интересно, сколько пройдет времени, пока заразятся все? Весь мир, представляешь, подключится к воплю, и никто ни к кому не посмеет прикасаться!
Мысль его ужаснула. В то же время, ему захотелось хохотать и кататься по траве. Это было жутко – но в то же время восхитительно, чудесно, удивительно! Подумать только!
И Люси была напугана всем происходящим. И все же, это было страшно увлекательно. В конце концов, раз они попали в эту историю, ничего не поделаешь.
С мамой и папой разговор оказался не таким трудным, как она ожидала. После того, как она схватила их за руки и родители услышали все то, о чем шли толки, они согласились ее выслушать. Люси рассказала им обо всем. Они слушали - и начинали побаиваться собственную дочь.
- Но как это – закрыть Фабрику? - твердил отец.
- Уничтожить, - поправила его Люси. – А не закрыть.
- А где же нам работать! – воскликнул он. – Там все работают. И мне, по-твоему, куда податься?
- Железную Женщину, - сказала Люси, – это не волнует. У нее в голове один только этот вопль. А в нем, между прочим, и плач грудных детей.
Родители, уставившись, смотрели на нее. Вот, опять они вспомнили водных обитателей, которые, извиваясь и корчась, плясали в огненном туннеле. Ее мама вздохнула и опустила голову, подперев ладонями лоб.
- И как же ты в это ввязалась? – вскричал отец. – Почему именно ты? – На лбу у него появились непривычные, странные морщины, а волосы встали дыбом – словно его посреди ночи вытащили из постели.
- Железный Человек нас выручит, - сказал Хогарт. Он хотел утешить родителей Люси. Но теперь они, повернувшись, все так же испуганно и тревожно уставились на него. Под глазами у них появились темные круги. «Наверное, так люди выглядели во время войны», - подумал Хогарт. И тут раздался стук в дверь.
- Полиция! – выдохнула мама Люси – вид у нее был совсем изможденный.
- Это еще почему? – воскликнула Люси. – Я-то Фабрику разносить не собираюсь – я не Железная Женщина.
Мама открыла дверь. На пороге стояли три журналиста из местных газет. Пока они представлялись, остальные за их спиной выбирались из машин.
В конце концов, семейство улеглось спать, но уснуть никто не мог – мысли носились вихрем. Утром про них напишут газеты. А к полудню приедут репортеры с телевидения.
Люси поставила у кровати чашку с подснежниками и вазу с наперстянками. Ей показалось, что подснежники едва светятся в темноте. Журналисты задали тысячу вопросов, но о Железной Женщине она не упомянула ни разу. Они решили, что с нее – с Люси – все и началось. «У этой девчонки паранормальные способности!» - вот и все, что они могли думать, и могли только спорить, откуда они взялись.
Хогарт лежал в палатке, прислушиваясь к саду и к темноте. Кругом была такая тишина, что, казалось, можно услышать, как шелестят звезды. Почему на свете так тихо – когда на самом деле все время звучит этот страшный крик? Он ухватился левой рукой за правое запястье. Тишина. Чтобы подключиться, нужны были двое. Над палаткой проухала неясыть, и волосы у него встали дыбом. Хогарт свернулся калачиком, забравшись в спальник с головой – и вдруг подумал о Железном Человеке – представил, как он идет по полям и лесам. С этой мыслью он уснул, а Железный Человек у него во сне продолжал расти и стал даже больше чем Железная Женщина - он все шагал в ночи через и дома и деревья, и металл его поблескивал в лунном свете.
Глава 4
На следующее утро Хогарт и Люси встали рано. Они обсудили свои планы. Люси оставила родителям записку:
«Когда приедут репортеры, чтобы взять у меня интервью, передайте, что ровно в полдень я буду у ворот Фабрики».
