Я наладил звук и стал ждать увольнения. Пугачева вышла, взяла микрофон и, будто ничего не произошло, продолжила репетицию. Потом мы десять лет работали вместе. Ни разу не вспомнили о том…»
Июнь
Программа «Пришла и говорю» взяла старт в «Олимпийском» в субботу 2 июня (продлится до 17-го, с перерывами 6—7-го, 13—14- го). Ажиотаж вокруг этого представления царил огромный: казалось, что полгорода сошло с ума (на этих концертах побывает 200 тысяч человек!). Попасть на эти концерты люди стремились по нескольким причинам. Во-первых, в главной роли была Алла Пугачева, во-вторых – это была ее первая программа после долгого перерыва, в-третьих – в течение полугода СМИ только и писали, что Пугачева готовит нечто грандиозное, не похожее на все ранее ею демонстрируемое. Скажу как очевидец: зрелище на концерте действительно было впечатляющее. Несмотря на то что места мне и моему школьному другу Сергею Глушкову достались на самой верхотуре спорткомплекса, однако видимость была превосходная, поскольку сцена была внушительных размеров, а Пугачева по ней носилась как угорелая взад-вперед, да еще летала на трапеции. Программа называлась театрализованной, в ней, помимо Пугачевой (она же была сценаристом и, вместе с Вилем Головко, постановщиком), участвовали музыканты, танцоры, артисты цирка – группа «Рецитал», танцевальное трио «Экспрессия», спортивно-эстрадный ансамбль «Лидер». Декорации были тоже необычными: из серебристого огромного круга как бы вырастала столь же огромная буква «А».
Песни в программе были практически все новые: «Пришла и говорю», «Расскажите, птицы», «Айсберг», «Цыганский хор», «Терема», «Гонки», «Монолог», «Осень», «Канатоходка», «ХХ век», «Скупимся на любовь», «Самолеты улетают», «Святая ложь» и др. (всего около 20 песен). Каждая исполняемая вещь являла собой маленький спектакль, где немалую роль играли разные постановочные эффекты. Например, Пугачева пела песню о расставании с любимым, о том, как сейчас улетит в самолете, и при слове «взлет» вверх взмывали воздушные гимнасты. В песне «Канатоходка» канатом служил луч прожектора, по которому певица ходила взад-вперед, в «Расскажите, птицы» вверх взмывали голуби, в «ХХ веке» Пугачева проезжала по сцене на цирковом автомобиле и т. д. Короче, программа производила потрясающее впечатление. Но были и минусы. Что позже и отметили критики. Например, Т. Сергеева в «Московской правде» писала:
«Если исполнитель может не понимать, что обилие антуража, такого, к примеру, как причудливые узоры лазерного луча, мириады мигающих огней, прочие свето– и пиротехнические эффекты, кордебалет в ярких одеждах, заполняющий всю сценическую площадку, отвлекают внимание зрителя, не дают сосредоточиться на песне, то режиссерский просчет очевиден… Хочется отодвинуть разом в сторону все мешающее контакту артистки с залом и ощутить наконец тот эмоциональный ток от сцены к нам и обратно, ради которого и шли мы в «Олимпийский». Уж если ожидается исповедь, дайте возможность ей состояться…»
Разумеется, были и другие отклики. К примеру, Елена Белостоцкая в «Труде» писала: «Сама идея соединения песни, танца, эффектного зрелища прекрасна. Удачно и ее воплощение в этой программе – в тех номерах, где достигнуты и соразмерность и сообразность. «Расскажите, птицы» – как едины здесь лирика и гражданственность, как точно найдено сценическое оформление, как искусно отмерены сдержанность и темперамент! Кстати, солистке удается на протяжении всего концерта на устрашающих размеров сцене быть естественной и изящной. Она красиво танцует и не «теряется», не «исчезает». Вот только если бы все это оставалось, когда сцену заполняет кордебалет. Не могу отделаться от ощущения, что они – кордебалет и солистка – из разных, так сказать, замыслов, из разных сюжетов…
Алле Борисовне Пугачевой можно предъявлять очень высокий счет, из самых добрых побуждений. То, что мы увидели, – смело и эффектно. И то и другое порой оправданно, порой – нет. Но все равно – хорошо! Хорошо, что смело и эффектно! Без этого немыслима эстрада, немыслим эксперимент, без этого наши зрительские мечты, наверное, не сбывались бы. Так что ждем от артистки совершенствования того, что так громко начато, ждем новых поисков. И пусть в основе их всегда будет глубокая продуманность, профессиональный опыт, высокая взыскательность к себе. Ну а таланта ей не занимать».
Все эти публикации Пугачева внимательно изучала и, как настоящий профессионал, немедленно на них реагировала. А именно: вносила коррективы в программу. В одном из своих тогдашних интервью она по этому поводу рассказала следующее:
«Смотрите-ка, какие требования предъявляются сегодня к эстрадному певцу: чтобы и текст был хорошим, и слова внятны! Но не все ведь сразу. Программа еще в рабочей стадии. Только на сцене, на зрителе можно понять, помогают ли песне режиссерские находки или начинают вдруг отвлекать внимание на себя. Трудно все предусмотреть. Выхожу на сцену исполнительницей того, что сама же и напридумывала как режиссер и сценарист, и вдруг волосы дыбом: «Ай-яй-яй! Как же это недоглядела? Вот тут еще пару ступенек надо, из этой песни лазер убрать – только мешает, сюда нельзя идти, потому что микрофон от усилителей начинает «заводиться»…
Мы сейчас каждое представление записываем на рабочий видеомагнитофон и потом проверяем, что «сыграло», что – нет. Кроме того, раскрою секрет: у меня в зале сидят свои «агенты» и прямо по секундомеру выверяют оптимальную продолжительность пауз. Чуть передержали – зритель уже зашуршал программкой… Так что, я считаю, наши тринадцать московских концертов были лишь первыми прикидками, а устоится программа, когда уже и критике можно будет судить, что же получилось, что нет, примерно через полгода…»
Кстати, на этих концертах в «Олимпийском» работала съемочная группа фильма «Алла»: в течение пяти дней (7—15 июня) киношники проводили локальные съемки выступлений Пугачевой, чтобы потом использовать эти кадры в будущем фильме. Смета этих съемок составила 16 285 рублей.
Концерты в «Олимпийском» закончились 17 июня, и в тот же день в Москве умерла выдающаяся советская эстрадная певица, кумир многих поколений Клавдия Шульженко. В последние несколько лет Пугачева сблизилась с этим человеком (они познакомились в Ленинграде во время съемок документального фильма «Аплодисменты»), чем могла помогала ей в ее нелегком житье-бытье (пенсия у великой певицы равнялась 270 рублям). Как вспоминает Е. Болдин:
«Помню, Шульженко показывала Алле, как надо делать поклоны. В пояс. И эта, прямо скажем, далеко не молодая женщина умела так согнуться, что похоже у Аллы не получалось.
Шульженко была одинока, сын, как я понял, к ней приезжал нечасто, государство про нее не вспоминало и не поддерживало. Пенсию она получала маленькую. Клавдия Ивановна жаловалась на память, и у нее действительно начинался склероз, но она держалась молодцом: такая маленькая аккуратная старушка, и дома, на Ленинградском проспекте, все было необыкновенно опрятно, но – забыла, где что лежит.
Алла решила помогать Клавдии Ивановне. Но прямо давать деньги и думать было нечего – Шульженко бы денег никогда не взяла. Алла тогда придумала – уходя, на кухне, под салфеточкой она прятала деньги. А когда следующий раз мы приходили, Клавдия Ивановна сокрушалась, что не помнит даже, куда кладет деньги, потому что все время находит их в самых неожиданных местах…»
Весть о кончине Шульженко застала Пугачеву в «Олимпийском» во время концерта. Как пишет Г. Скороходов: «В тот вечер певица исполняла преимущественно песни, в которых преобладали драматические и трагические ноты. И вот звучит «Когда я уйду». Певица не скрывает слез, а закончив, обращается – единственный раз на протяжении программы – к публике:
– Сегодняшний концерт я посвящаю ушедшей от нас великой певице Клавдии Ивановне Шульженко, Человеку и Учителю с большой буквы…
Зрители ахнули от неожиданности – о кончине Шульженко никто не знал (Пугачевой сообщил эту скорбную весть незадолго до начала концерта сын Клавдии Ивановны – Игорь Владимирович), – поднялись с мест и вместе со всеми участниками программы застыли в молчании…»
Похороны Клавдии Шульженко состоялись 19 июня. Панихида прошла в ЦДРИ, куда пришло много коллег покойной, в том числе и Алла Пугачева. В тот момент, когда похоронная процессия направлялась к Новодевичьему кладбищу, зарядил сильный дождь, но он сразу же прекратился, едва процессия достигла кладбища.
21 июня в «Комсомольской правде» появился один из первых откликов на смерть
