— Кроме музыки и чтения книг. Я преданный фанатик мистерий и романов ужасов. А Коуди, да благословит бог ее душу, всегда присылает мне книжки к Рождеству и на дни рождения.
Дикона интересовало, почему этот человек все ему рассказывает, но он не хотел казаться грубым. У Генри Кокса была причина хотеть повидаться с ним, и его интересовало, что же это за причина.
— И как давно вы… нездоровы? — спросил он.
— О, это несчастный случай… В детстве, мистер Броуди. Нырнул на слишком мелком месте. Безумие, что не сделаешь в десять лет, чтобы произвести впечатление на друзей, не так ли?
Коуди раздумывала, открывать ли дверь на звонок. Она не хотела никого видеть и ни с кем разговаривать. Глаза у нее были красными от слез, она дрожала с головы до ног.
— Кто там? — спросила она, стараясь говорить непринужденнее, несмотря на тяжесть на сердце, — Это я, Коуди, — проговорил Дикон с другой стороны. Открой.
Трясущимися пальцами Коуди взялась за засов. Голос его был ужасен. Он знает! Набрав воздуха, она распахнула дверь. Но взглянуть ему в глаза не было сил…
Дикон прошел вовнутрь, захлопнув за собой дверь так, что дом чуть не развалился. Коуди сделала шаг назад, напуганная его убийственным взглядом.
— Что ты из себя воображаешь? — проговорил он сквозь сжатые зубы. Он сжал кулаки.
Она вздрогнула от звука его голоса. Никогда в жизни она не видела его столь разозленным, даже в ту ночь тринадцать лет назад, когда она сказала, что не хочет его видеть больше никогда в жизни.
— Дикон, подожди, я объясню. Я хотела сказать тебе, — в голосе ее явно звучал страх.
Он схватил ее и притянул так близко, что она могла видеть свое отражение в его глазах.
— Когда, Коуди? Когда ты собиралась сказать мне, что это я настоящий отец Кетти?
Глава 10
Комната, казалось, завертелась вокруг, когда он произнес эти слова, бросив обвинение ей в лицо. Годами она думала об этой сцене, размышляя и воображая, что бы он сказал, если бы когда-нибудь узнал. Генри предупреждал ее, что может настать такой день, несмотря на всю ее уверенность в противном. Она никогда не собиралась встречаться снова с Диконом Броуди.
Коуди облизнула губы… В горле моментально пересохло…
— Как ты узнал? К тебе приходил мистер Ферчайлд?
— Я только что мило побеседовал с Генри Коксом. Он заставил меня поверить, что я отец Кетти.
Коуди попыталась остановить дрожащие руки, сцепив их перед собой.
— Дикон, я понимаю, что ты мне не поверишь, но я много раз хотела сказать тебе, У меня до сих пор остались письма, которые я писала тогда. Это действительно облегчение, что ты, наконец, знаешь…
— Кончай болтовню, Коуди, лучше просто скажи мне правду.
— Это долгий разговор.
— Ни один из нас не выйдет из этой комнаты, пока ты не расскажешь мне правду.
— Можно мне сесть?
У нее так дрожали ноги, что она не была уверена, садится она или падает.
— Пошли, — он кивком показал на диван. Затем он внезапно отпустил ее. Коуди прошла к дивану и села на его край. Она массировала запястье, где все еще виднелись отпечатки его пальцев.
— Не знаю, с чего начать.
— Почему бы тебе не начать там, где мы расстались? — предложил он, скрестив руки на своей широкой груди. — Начни с той ночи, когда ты дала мне отставку.
— Я никогда не хотела тебя бросать и сделала это только потому, что любила тебя. Я любила тебя больше, чем саму жизнь, Дикон. Верь мне.
— Сейчас я вообще не знаю, чему верить. Продолжай.
Его слова ранили ее, но, наверное, большего она и не заслуживала, думала она.
— Дикон, я хотела выйти за тебя… Мечтала с пятнадцати лет, — проговорила она. — Я только об этом и думала, пока училась в школе. Но, во имя неба, мы были так молоды, едва окончили учебу. У нас даже не было работы…
Его лицо говорило, что все, ею сказанное, ни о чем не говорило.
— Правда в том, что я не хотела, чтобы ты был как твой отец. Я не хотела, чтобы ты состарился раньше времени, работая на текстильной фабрике. А я знала, что если ты останешься в Калгари, другого пути нет, Я не хотела мести и скрести по сусекам, чтобы накормить наших ребятишек, как это приходилось делать твоим родителям. И я знала, что ты станешь несчастным, если будешь так жить.
Глаза ее мерцали от слез.
— Я боялась, что, в конце концов, ты возненавидишь меня, — она отвернулась. — Конечно, в ту ночь, когда мы расстались, я не знала, что беременна. Когда я об этом узнала, то написала тебе длинное письмо, затем позвонила твоей матери узнать адрес, но…
— Но — что?
— Ну, она сказала мне, что ты днями и ночами репетируешь с Мери-Лу и ее группой. И стал очень нервным к тому же…
Она помолчала.
— Я не хотела ничего делать, чтобы ломать твою жизнь…
— Почему же ты ничего не предприняла, когда я уже заключил договор с Мери-Лу?
— Дикон, я послала тебе письмо по почте, как только узнала, что ты получил работу. И неделями ждала ответа. Затем однажды письмо вернулось с пометкой «Адресат не числится». Потом я узнала, что ты разъезжаешь с Мери-Лу, а мелкие бульварные газетенки заполнены историями о ее новой любви.
— Все было преувеличением, не более, — возразил он. — Я никогда не прикасался к ней до тех пор, пока не узнал о тебе и Генри Коксе. Что заставляет меня задать следующий вопрос: как он попал во все это?
— В то время я оставалась в семье у Генри, ожидая, когда начнутся занятия. Коксы были старыми друзьями моих родителей.
Она помолчала.
— Генри и я подружились. Он показывал мне окрестности, а я в ответ думала, как ему помочь. Он был весьма подавлен из-за… ну, из-за того, что не мог делать то, что могли, другие.
Коуди вздохнула и почувствовала, как по щекам текут слезы.
— В то время казалось логичным, что мы с Генри поженились. Я все сказала ему, и, хотя он советовал мне пойти к тебе и сказать всю правду, я не могла.
— Ты хоть понимаешь, на что ты обрекла меня, Коуди? Узнать, что ты выходишь замуж и ждешь ребенка? Я чувствовал себя, как последний дурак. Я не мог представить себе, что ты кого-то встретила и так быстро заимела ребенка, если только ты не встречалась с ним намного раньше.
— Я знаю, как это должно было выглядеть, и очень сожалею, Дикон. Но, думаю, у меня не было другого выхода.
Это объяснение не тронуло его.
— А что обо всем думали родители Генри?
— Его родители относились ко мне, как к дочери. Когда я и Генри рассказали им о моем положении и решении, которое мы приняли, они его полностью одобрили. Они знали, что я не собиралась взваливать ответственность на их сына, а просто хотела дать своему ребенку его имя.
Теперь слезы лились ручьем.
— А сам Генри сказал, что вряд ли когда-нибудь женится или заведет детей. Мистер и миссис Кокс всегда обращались с Кетти, как с внучкой и они были очень добры ко мне, когда я потеряла родителей.
— И что потом? Ты отшила беднягу Генри тоже, получив от него все, что тебе надо?
Ей было больно узнать, что он так плохо о ней думает.
— Собственно, это он отказался от меня. Когда же Дикон удивленно поглядел на нее, она продолжала:
