ума. А мне было совершенно все равно... До тех пор, пока наш курс не отправили на картошку. Помню, сижу в автобусе – и входит Гена. И все! Что называется, Амур сразил меня стрелой. Я просто потеряла дар речи. Нечто подобное испытал и Гена. Позже он мне рассказывал, что я ему очень нравилась, но он для себя решил, что я слишком хороша для него. Я и в самом деле необыкновенно хороша была, тоненькая, как тростиночка...»
В 1966 году, незадолго до окончания института, молодые поженились.
После окончания вуза творческая карьера Вовк складывалась вполне благополучно. Едва она получила диплом об актерском образовании, как тут же ее пригласили сниматься в кино. Снимал фильм известный поэт и начинающий кинорежиссер Григорий Поженян. Картина рассказывала о моряке-подводнике, герое войны, которого ошибочно посчитали погибшим и даже открыли в Одессе обелиск с его именем. Правда вскрылась спустя много лет, когда он случайно приехал в город и увидел свою фамилию на памятнике. Роль моряка досталась самому Поженяну, а вот его невесту должна была играть Вовк. Съемки проходили в Крыму в течение года. Однако, несмотря на интересный сюжет, фильм получился скучным и не принес начинающей актрисе большого удовлетворения. А вскоре ей и вовсе пришлось уйти из кинематографа. Главным виновником этого ухода стал муж Ангелины, который был категорически против того, чтобы его молодая жена моталась по киноэкспедициям. Он мечтал о том, чтобы они работали вместе, и эта мечта вскоре осуществилась. В те годы в Москве открылся Институт телевидения, куда они вскоре и поступили. Проучившись полгода, попали на годовую стажировку на Шаболовку в качестве дикторов-практикантов. Стажировка прошла успешно, и их приняли в штат.
Первые годы своей работы на ЦТ Ангелина Вовк в основном появлялась в выпусках новостей либо в качестве ведущей не слишком рейтинговых передач вроде концертов классической музыки. По ее же словам:
«Мне доставалась вся черновая работа. Например, я вела концерты классической музыки. В то время, да, впрочем, и сейчас, они не пользовались особой популярностью, поэтому этими концертами как бы затыкали дыры в сетке вещания. А мне нравилось вести эти концерты, меня узнала и полюбила вся музыкальная интеллигенция.
Еще я вела передачи для детей. Не «Спокойной ночи, малыши!» – их мне доверят вести позже, а «Будильник», который шел по воскресеньям в 9 часов утра, когда все спят. Все, кроме детей. Дети смотрели и тоже полюбили тетю Лину. А как мне нравилось работать для детей! Во мне всегда было много детского. Я ведь до 16 лет играла в куклы...»
Итак, благодаря своей красоте и обаянию Вовк удалось довольно легко завоевать сердца миллионов телезрителей, особенно сильной ее половины. Каких только историй на этой почве с ней не приключалось! К примеру, однажды она в качестве ведущей приехала на фестиваль «Красная гвоздика» в Сочи, и там в нее влюбился кавказец. Его внимание было настолько назойливым, что Ангелина просто не знала, куда себя деть – где бы она ни появилась, тут же перед нею вырастал этот воздыхатель. Дело дошло до того, что даже в собственном номере в гостинице она не чувствовала себя в полной безопасности. И хотя номер находился на восьмом этаже, Ангелине приходилось соблюдать все меры предосторожности – закрывать на ключ не только входную дверь, но и балконную. Как оказалось, эти меры были не напрасными. Однажды ночью Вовк проснулась от какого-то постороннего шума, подняла голову и обомлела – за стеклом балконной двери маячил ее кавказец. Видимо, он проник на ее территорию через балкон соседнего номера, рассчитывая застать женщину врасплох. Однако он не предполагал, что она додумается в такую жару наглухо закрыться. Естественно, его вылазка закончилась неудачей, однако нервы ей этот горячий поклонник попортил основательно.
Не меньше волнений доставил Вовк и другой воздыхатель – 15-летний юноша Вадим, который влюбился в нее без памяти и буквально преследовал по пятам. Он провожал ее от дома до телецентра, во время записи программ сидел под дверью, подкладывал на порог подарки в виде духов, цветов и даже дорогих часов. Когда он приходил к дому ведущей, соседки звонили ей и докладывали: пришел Вадим, он уже расположился и ест бутерброды. В конце концов Вовк надоело столь назойливое вторжение в ее личную жизнь, и она попросила парня прекратить ее преследовать. Спустя несколько дней на ее имя пришло длинное-предлинное письмо от этого юноши, в котором тот попытался объясниться с предметом своих воздыханий. Он, в частности, писал, что ничего плохого не замышлял и намерения у него самые благородные – дождаться собственного 18-летия и жениться на популярной ведущей. Однако та сочла за благо не отвечать на это послание. Чуть позже Вовк узнала, что этот юноша поступил учиться в Высшую школу КГБ.
Между тем были случаи и другого рода, когда воздыхатели популярной ведущей доставляли ей приятные ощущения.
Вспоминает А. Вовк: «Мне надо было выходить из дома на работу, но тут возвратилась мама, ходившая гулять с собакой. На пороге пес упал и умер. Несмотря на шок, я понимала, мне ведь еще надо на работу в «Останкино», на запись программы в прямом эфире. А собаку, которая скрашивала тебе жизнь в трудные минуты одиннадцать лет подряд, воспринимаешь совершенно как члена семьи, и для меня ее смерть была горем, самым настоящим. Пришла на работу и сидела плакала, стесняясь сознаться в том, что не могу выходить в эфир по причине скоропостижной кончины животного. Делала объявления и уходила в дикторскую, где плакала, потом опять что-то говорила перед камерой и опять шла рыдать... Спустя какое-то время получаю письмо из колонии, от заключенных, в котором те поделились со мной, что единственное их развлечение – телевизор, и признались в своих симпатиях ко мне. Заканчивалось же все так: нам показалось, что вас кто-то обидел такого-то числа. Напишите нам в колонию строгого режима, кто посмел это сделать, мы передадим весточку на волю, с ним там разберутся – котлет наделают...»
В отличие от нынешних, весьма вольготных условий, когда звезды ТВ могут вести себя в эфире, как им заблагорассудится, в былые годы их судьба зависела буквально от мелочей. За любой непроизвольный чих можно было схлопотать выговор, а то и вовсе лишиться работы. Практически у каждого диктора советских времен на этот счет найдется не одна история. Есть они и у Ангелины Вовк. Дело было в конце октября 1974 года. Но послушаем ее собственный рассказ:
«Хоронили Фурцеву, в связи с чем изменилась программа передач. Мне нужно было выйти в эфир и за очень короткое время рассказать об изменениях. Все прошло хорошо. Я отключилась от эфира и вдруг рассмеялась, видимо, от переполнявшего меня чувства глубокого удовлетворения самой собой. А через минуту узнала, что этот мой смех прошел в эфир. То ли я кнопку до конца не отжала, то ли еще что-то. Представляете, страна хоронит министра культуры, я с серьезным видом зачитываю программу и после этого начинаю дико хохотать. Причем когда я увидела запись, то просто не могла поверить, настолько все это было чудовищно. От эфира меня, правда, не отстранили, но премии квартальной лишили...»
Это была не единственная неприятность в творческой карьере Вовк. Где-то с середины 70-х ее положение на ЦТ заметно осложнилось благодаря активной «заботе» одного высокопоставленного деятеля, которому она однажды отказала в его настойчивых ухаживаниях. Затаив обиду на женщину, он стал мстить ей исподтишка.
Вспоминает А. Вовк: «Этот человек действовал через своих подчиненных, а каждый из них держался за место под солнцем, и, если начальник ему прикажет, он выполнит. Если человек говорил – эту тетку, девчонку, или как там меня называли, убрать с экрана, – они выполняли. А с рядовыми сотрудниками у меня были хорошие отношения. Они поддерживали: «Алина, держись, все будет хорошо».
В разгар этих событий Вовк подвернулась прекрасная возможность на какое-то время сменить обстановку и пожить вдали от дома – она уехала в Японию, где вела передачу «Говорим по-русски». Ей казалось, что эта поездка заставит ее недоброжелателей забыть о ней и они оставят ее в покое. Но она ошиблась. Едва она вернулась на родину, как вскоре на нее обрушились новые напасти. На этот раз в ее жизнь самым бесцеремонным образом вторглись спецслужбы. Ее телефон стал прослушиваться, почта – перлюстрироваться. Сама Вовк вспоминает об этом так:
«Впервые о том, что существуют службы, которые подслушивают по телефону, следят за кем-то, я узнала в Японии от официального представителя КГБ, который дружески предостерег меня от возможных провокаций со стороны секретных служб Японии. Не знаю, возможно, японцы и следили за мной, но никаких неудобств это внимание мне не доставляло. Когда я вернулась в Москву, через некоторое время я в полной мере ощутила внимание со стороны наших служб – телефонные разговоры прослушивались, о чем я догадывалась по плохой работе связи, а также по письмам, написанным одним и тем же почерком, но
