внимательно-внимательно в него посмотреть. Почему-то мне стало казаться, что отражение должно сильно смахивать на здоровенного идиота.
— Софи! — голосом нежным и заботливым спросил я. — Какая еще, к чертям собачьим, птичка?
— Да вот же она… — Даша протянула руку. На розовой ладошке лежал еще более розовый приборчик, действительно напоминающий яйцо, с маленьким дисплеем и тремя кнопками. А на дисплее, растопырив ручки-черточки, весело суетилось какое-то электронное убожество.
— Вот она, — с нежностью в голосе повторила Даша. — Тамагочи.
— О! Тамагочи! — радостно возопила Стефания. А мне захотелось сесть на чистый итальянский тротуар и залиться горючими слезами, посыпая голову землей из ближайшей клумбы.
В театре нас действительно ждали. Седовласый и черноусый Джорджио, местный технический директор по специальности и покоритель женских сердец по призванию, сердечно подергав мою руку, тут же переключился на очаровательную мадемуазель Софи. Он заливался соловьем, но даже абсолютно не зная итальянского, я с легкостью догадался, что вещает он о материях, весьма далеких от технических параметров сцены. Иначе с какой стати Даше было кокетливо опускать глаза и ни с того, ни с сего заливаться громким и чуточку смущенным смехом? С этой стороны все складывалось удачно. Однако исполнить гражданский долг мне все равно пришлось. Битых два часа совместно с каким-то начальником поменьше я таскался по достаточно большому театру, рассматривая планировки, считая штанкеты, вымеряя глубину трюма и живо интересуясь высотой колосников. На самом деле все это было совершенной и законченной по сути дуростью. В городе Лилле просто не существовало театра, из которого я якобы приехал. Был телефон, факс, какой-то специальный человек, который отвечал на глупые звонки из города Милана и договаривался с дирекцией Фестиваля. Никто и никогда сюда не приедет, просто в последний момент будет выслан абсолютно правдоподобный и аргументированный отказ. Но… Мне в данный момент все равно приходилось исполнять свою роль. Причем со всей, свойственной мне, гениальностью.
Однако все когда-нибудь заканчивается. Улучив момент, когда любвеобильный Джорджио в очередной раз отвлекся на переговоры по сотовому телефону, я отозвал Дашу в сторонку.
— Он тебя случайно не приглашал пообедать? — ненавязчиво поинтересовался я.
— Пригласил, разумеется. — Она даже обиделась.
— Прелестно. Ты — девушка свободная, соглашайся. Мне нужно погулять по городу часиков до трех, а потом мы с тобой встретимся. Я надеюсь…
Она неуверенно покачала головой.
— Может быть, мы вместе погуляем? — спросила, очень внимательно глядя на меня. Почему-то отпускать ей меня далеко совсем не хотелось.
— Нет. Вместе мы с тобой поужинаем. А гулять я люблю отдельно. Привыкай.
Она молча кивнула головой. К этому моменту все дела уже были закончены. Джорджио поинтересовался у меня: надолго ли мы прибыли в Милан? Узнав, что французские коллеги хотели бы задержаться как минимум на недельку, он пришел в неописуемый восторг. Очевидно, светловолосая мадемуазель Софи успела пробудить в нем массу теплых чувств. А я совершенно ничего не имел против. В том, что Даша может скорее помешать мне, нежели помочь, я был уже почти уверен. Хотя… Ну не мог Стрекалов приставить ко мне полную идиотку. У него и не было таких никогда. В чем же дело? Не понимаю. А когда чего-то не понимаешь, все лучше делать наоборот. Пусть другие гадают. Так что Дашу я временно решил отодвинуть от себя, насколько это возможно. «Большое видится на расстоянии», не так ли?
Встреча с человеком, названным мне Стрекаловым, должна была состояться в заведении с громким названием «Trattoria AL MATAREL», специализирующемся исключительно на миланской кухне. Находилась эта едальня на углу Via Mantegazza и Corso Garibaldi, что было довольно далеко от театра. Время поджимало, и выскочив на улицу, я остановил первое же попавшееся такси. Связной обедал в этом ресторане по вторникам и четвергам. Сегодня как раз был четверг. Если мы не встретимся — как минимум четыре дня бессмысленного болтания по историческим достопримечательностям этого города мне обеспечено. Вместе с мадемуазель Софи и ее «птичкой».
Ресторация оказалась более чем приличной. Я порадовался, что несмотря на летнюю жару с утра вырядился в костюм, а не ограничился вполне подходящей для театрального деятеля рубашкой. Небольшой зал был почти пуст. Отказавшись от услуг любезного официанта, я приветственно помахал рукой пожилому итальянцу, одиноко сидевшему над огромной порцией спагетти. Он ответил кивком головы и слегка привстал, жестом приглашая меня за свой столик.
— Добрый день, — поздоровался он по-французски, пока я занимал место напротив. — Как доехали?
Вблизи он выглядел еще более… Пожилым. И очень усталым. На фотографии, которую я видел в Москве, был изображен добродушный итальянский синьор, склонный к веселой шутке, хорошей кухне и бокалу доброго вина. Этакий гурман и сибарит. Во плоти он производил совсем другое впечатление. Похоже, жизнь в последнее время его отнюдь не баловала.
— Спасибо. Все в порядке. Что новенького у вас? — спросил я, глядя на приближающегося к нашему столику официанта. — Вы ведь здесь часто бываете? Что стоит заказать?
— О моих делах позже… Возьмите эскалоп из телятины под соусом «пиццаола». Это не совсем миланское блюдо, но готовят его здесь превосходно. И виноградный салат с сырным соусом. Кстати, очень рекомендую — Castello di Nipozzano, весьма неплохое.
Добросовестно перечислив официанту все вышеизложенное и дождавшись его ухода, я вновь обратился к своему сотрапезнику.
— И все же, синьор Марсано… Мне кажется, или у вас действительно какие-то проблемы?
Примерно секунду он колебался. Потом отложил вилку и ложку в сторону и, опершись локтями на стол, внимательно на меня посмотрел.
— До сих пор у меня не было причин не доверять… вам. Но сейчас… Я уверен, что за мной следят. И иногда мне кажется, что это не одни и те же люди, а две разные группы.
Честно говоря, в этот момент вино застряло у меня в горле. Стараясь не делать резких движений, я аккуратно обшарил взглядом зал. Двое чиновников, парочка влюбленных, еще несколько человек — нет, явной засады не было. Да я и до этого достаточно внимательно огляделся. Ничто не указывало на наличие каких-то нежелательных свидетелей.
— Нет, здесь их нет, — поспешил успокоить меня синьор Марсано. — Я уже много лет обедаю в этом ресторане. Сюда меня не провожают. Но все остальное время… Сначала я думал, что сошел с ума и мне начинает мерещиться всякая чушь. Но… Я нашел в своем домашнем телефоне «жучка». А потом проверил аппарат на работе — там оказалось то же самое.
— Прелестно, — констатировал я. Аппетит испарился, не оставив даже воспоминаний. — И давно это началось?
— Пять дней назад. После того, как я сообщил… вам, что знаю, где находится нужный вам человек.
— Он по-прежнему там?
— Нет. Он проживал в отеле «Michelangelo». Под очень приличной охраной. Я не смог узнать, кто его охраняет, а вчера он выехал из отеля в неизвестном направлении.
Прелестно-распрелестно. Объект исчез, за связным уже пятый день следят, если он и в самом деле не свихнулся, а я сижу здесь и ем какой-то виноградный салат. Просто благодать какая-то!
— Вы подготовили то, о чем вас просили? — спросил я по инерции.
Марсано должен был передать мне оружие и прочее необходимое снаряжение, а также подготовить запасные документы для нас с Дашей.
— Да, конечно. Только я не мог все время носить это с собой. Все лежит…
Тут я предупреждающе поднял руку. Наблюдательность — это конечно, здорово. Однако при нынешнем уровне развития техники нас вполне могли слушать из дома напротив, а так далеко заглянуть мне было бы тяжеловато.
— Напишите, — протянув авторучку, попросил я. По-французски, довольно четким почерком, он написал на салфетке: «В моем доме. Подвал. Справа от лестницы. Десятый кирпич снизу. Нажать». Я кивнул. Он подумал, и дописал: «Я живу один».
— Хорошо. — Салфетку я смял и сжег в пепельнице. — Я все понял, синьор Марсано. Поскольку мы с
