с жирным пятном, опущенный, по случаю жары, на уровень третьей пуговицы, неаккуратная смуглая плешь и профессионально-едкий взгляд. Так и хочется стукнуть, ей-ей.
— Синьорина Бономи? — утвердительно спросил он, едва удостоив меня беглого взгляда и сосредоточив все свое внимание на Паоле. Зато двое других «мальчиков» очень профессионально держали меня в поле зрения, бдительно следя за каждым движением.
— Да, — холодно ответила Паола, глядя на него сверху вниз. — Кто вы? И что вам угодно?
Чтобы понять эту часть диалога, моих знаний итальянского еще хватало. Но и только. Из ответной речи до меня дошло только имя этого синьора. Зато какое это было имя!
— Комиссар Катани. — И какая-то абракадабра на итальянском. Однако…
— Простите, комиссар, — я абсолютно невежливо встрял в этот монолог, — а Дик Трейси, случайно, не из вашего участка?
Ну не смог я удержаться. Услыхав его фамилию, ставшую знаменитой после километрового итальянского сериала, и соотнеся мужественную физиономию Мигеле Плачидо с этой затрапезной личностью, я поневоле начал давиться от смеха. Его, беднягу, просто перекосило от злости. Я явно оказался не оригинален в своих ассоциациях.
— Это кто такой? — рявкнул он, старательно избегая моего взгляда. Паола пожала плечами.
— Это мой знакомый. Он француз.
— Стефано! — Обернулся «киногерой» к одному из своих помощников. Отданный им приказ в переводе не нуждался. «А проверь-ка этого типа, Стефано!» Как-то так. И вновь он обернулся к Паоле. — Пройдемте, синьорина.
Я посмотрел на нее, совершенно не представляя, что делать дальше. Она слабо улыбнулась, и быстро произнесла:
— Все нормально, Андре. Только не уходи с яхты. Я найду способ известить тебя. Если меня… задержат, отплывай в Рим. Там мы встретимся. В моей каюте фотография — пожилая женщина. На обратной стороне — адрес. Я… Ты нужен мне, Андре.
— Ты прелесть, Паола. Удачи тебе. — Она развернулась и, «не заметив» руку комиссара, решившего ей помочь, сошла с корабля. А меня уже вовсю атаковал Стефано, наглый и потный, что довольно редко случается с южанами.
Мои документы были изучены досконально. Этот вонючий здоровяк их только что на вкус не попробовал. Но, увы. Ничего криминального во мне не обнаружилось, придраться парню было решительно не к чему. А прихватить с собой еще одного клиента, после того как им досталась такая «рыбища», как синьорина Бономи — нет, это уже перебор. Так или не так, но грубо кинув мне паспорт и посоветовав держать «свой поганый язык засунутым в собственную задницу», Стефано бегом присоединился к своим коллегам. И через минуту они отъехали. Увозя с собой Паолу. А я остался одиноко стоять на палубе.
Ужасно захотелось курить. Я начал было шарить по карманам, но в джинсах и футболке их практически не было, равно как и сигарет. Все осталось в жилете. Я обернулся. Капитан стоял рядом и смотрел на меня с откровенной враждебностью. Сопляк…
— Какие указания оставила вам синьорина Бономи? — спросил я жестко, игнорируя его неприязнь.
— Следовать вашим указаниям, — коротко ответил капитан. Я кивнул.
— Трап поднять, на борт без моего разрешения никого не пускать. Ожидать дальнейших распоряжений. Ясно? — Он что-то пробормотал. — Не слышу?
— Я понял вас…
— Месье Дюпре, — подсказал я. — Идите. И пришлите стюарда, пусть принесет сигареты.
Я сидел на небольшой деревянной скамейке, пристроенной на корме, курил, тупо смотрел в воду. Плевал в нее, если уж быть до конца откровенном. За этим глубокомысленным занятием меня и застал появившийся откуда-то сзади капитан.
— Месье Дюпре? — позвал он голосом нейтральным до отвращения. Я обернулся. В руках у него была черная трубка сотового телефона. И он протягивал ее мне. — Это вас…
— Паола? — Я соскочил со своего насеста и вырвал у него трубку. Парня аж перекосило.
— Нет. Какой-то мужчина. Француз. Он не назвал себя.
Я осторожно приложил к уху телефон. Одни боги ведают, что я рассчитывал услышать, но то, что сказал мой невидимый абонент… Это вываливалось за рамки любой программы.
— Месье Дюпре? — У него был глухой голос и легкий, почти неуловимый акцент.
— Да.
— Давид находится в Риме. Вилла дона Кольбиани в Monterotondo. Желаю успеха.
Я открыл было рот, собираясь о чем-то спросить, но — короткие гудки разорвали это странное общение. Странное, потому что мне показалось… Да нет же, я был просто уверен в том, что голос звонившего знаком мне. Я знал этого человека и… Не помнил его.
Паола позвонила вечером. Уже темнело, когда внезапно ожил лежавший рядом со мной телефон. Я вцепился в него, как утопающий в соломинку, чуть не уронил, чуть не сломал…
— Андре? — Она говорила быстро и тихо. — У меня очень мало времени, не перебивай и не спорь. Уходите на «Джульетте» в Рим, я прошу тебя. Помочь мне ты не сможешь, поэтому просто уезжай и постарайся дожить до нашей встречи. Я найду тебя… Ты знаешь, где. Все будет хорошо, я все улажу. И мне ничего не угрожает, полиция охраняет меня. Все, я не могу больше говорить, до встречи, милый…
И опять эти короткие гудки. В ярости я швырнул легкое телефонное тельце о стену, мгновенно превратив его в бессмысленную россыпь всякой дребедени. Дьявол, это уже третий за один месяц! Схватил бутылку виски, отхлебнул прямо из горлышка. Какой там, к свиньям, режим… Спрыгнув с дивана, я направился наверх, в рубку. Доводить поступившие указания до сведения капитана. Пускай мальчик тоже повеселится. Не все же мне одному…
Мне снился комиссар Катани, гарцующий верхом на жирном и отвратительном борове, удивительно похожем на его коллегу Стефано. Комиссар делал мне ручкой и посылал воздушные поцелуи. Следом за ними на маленьком трехколесном велосипеде ехал мрачный дон Кольбиани. Он укоризненно качал головой, а на его элегантном черном костюме красовалась исполненная во всю спину надпись: «Элвис — жил, Элвис — жив, Элвис будет жить». Все это безобразие происходило на фоне заснеженной вершины Фудзи, у подножия которой расположился большой симфонический оркестр, с чувством исполнявший «Play Bouzouki». Дирижировал оркестром Виктор Викторович Стрекалов. Не уверен, но по-моему, это был классический случай ночного кошмара. Проснулся я оттого, что кто-то буйно ломился в дверь моей каюты, предусмотрительно запертую накануне. Одного взгляда на часы было достаточно, чтобы оценить позицию, — Джек Пот, елки зеленые! Призовая игра! Каким-то чудом мне удалось проспать почти двенадцать часов и впервые за все время пребывания в Италии нормально выспаться. Не иначе, как наш «ковчег» заходил в экстерриториальные воды, на итальянской земле чудес не бывает. Но за все в жизни приходится платить. Судя по громкому стуку, доносившемуся из-за дверей, кредиторы сами себя не помнили от нетерпения.
— Да. Слышу. Иду. Уже начал идти, — терпеливо бормотал я, уговаривая в основном сам себя.
Когда я наконец доплелся до красивой дубовой Двери, покрытой изящным резным орнаментом, накал страстей на той стороне достиг своего апогея. Странно. Уже не первый раз с этим сталкиваюсь. И почему все так уверены, что я должен срываться с места по первому их желанию? Чудные люди…
Однако то, что я увидел, открыв дверь, разом стряхнуло с меня остатки сна вместе с тягой к философствованию. Бледность на лице капитана проступала даже сквозь смуглую от природы кожу.
— Я знал… Я знал, что это не кончится добром, это вы во всем виноваты, вы, из-за вас…
Он почти кричал странным голосом, который я классифицировал как «низкий фальцет», размахивая при этом какой-то бумажкой. Присмотревшись, я узнал листок сообщения, полученного по факсу. Унять эту визгливую трагедию не было никакой возможности, да и особого желания я к этому не испытывал. В конце концов он мне тоже не нравился. Не откладывая приятностей в долгий ящик, я аккуратно воткнул указательный палец в один из нервных узлов на шее этого крикуна. После чего у мальчика мгновенно
