– Иди, мальчик, погуляй.
– Ты, дед, чего? – возмутился тот. – Я тебе что, троюродный? А компот?
– Иди, мальчик, иди, пока молодой и красивый, – добро улыбнулся Ан, молча проводил внука взглядом и, выдержав короткую паузу, жестко посмотрел на Энки. – Значит, так. Мы тут посовещались и решили, что ты, блин, обосрался жидко и обильно. А потому сдашь все дела Энлилю и отправишься заниматься шахтой. Лично искупать, кровью, в поте лица. Не поднимешь выработку в два раза – сам пойдешь в забой киркой махать. И сынка своего забирай, приучай к полезной трудовой деятельности, а то растет весь в тебя, хулиган и обалдуй. Теперь с тобой, – глянул Ан на тихо радующегося Энлиля. – Запомни, парень, хоть ты и старший, но ни к Шамашу, ни к Мочегону в душу не лезь, они и без твоих ценных указаний дело свое знают. О глубокоуважаемом Тоте я и не говорю, он остается здесь моим личным представителем и подчиняется – зарубите все себе это на членах! – исключительно мне. Ну, вроде так, в таком разрезе. Гм. Кстати, о разрезах… – Он гневно зарычал, насупился, мрачно посмотрел на Нинти, но тут же справился с собой, остыл, с презрением махнул рукой: – Ладно, после поговорим. – Ан выругался матом, резко отвернулся и, чтоб нарушить тишину, дружески мигнул Мочегону: – Тебя как звать-то в натуре, кент? К унтер- генеральскому званию твоя кликуха совсем не катит. Как тебя писать-то в приказе?
– Как звать-то? В натуре? – Мочегон внезапно поперхнулся дымом, закашлялся, ругнулся, почесал башку, и на его глазах железного законника блеснула скупо мутная слеза. – Маманя вроде Эннуги звала. Ну да, точно, Эннуги. Пока ее сволочь сутик пикой под ребро…
– Ну вот и ладно, так и запишем, Эннуги, – с бодрой улыбочкой похвалил его Ан, а Энки тем временем вышел из ступора и голосом, полным страдания, возвестил:
– Отец! Отец! Зачем же вы меня в рудник? На периферию? К черту на рога? А как же Эриду? Болота? Реки? Каналы? Дом Побережных Вод как? Куда мне от зарослей гизи, где плещется в глубинах карп Ре?
В его тираде было столько экспрессии, что Ан задумался, великодушно кивнул:
– Ну ладно, хрен с тобой. Хочешь жопу мочить – мочи. Будешь ею же отвечать за водные ресурсы. Ну, что там еще?
– Отец! Отец! Добродетельнейший родитель! – все никак не унимался Энки, видимо, был нужен мощный стресс, чтобы открылся его дар красноречия. – Взываю к вашей мудрости и рассудительности, к долготерпению и объективности взываю. Не посылайте внука вашего на гной, в шахту, в недра, в землю Арали. Там болезнь наводят Голубые камни, там жизнь всецело напоминает смерть, там мольбы и стоны, и удары палок доносятся из темных подземелий. Пусть сидит себе на бережку, на травке, слушает, что шепчет птичкам молодой гизи, как играет, плещется среди его стеблей, как уходит в глубину карп Ре. Ведь он, отец мой, такой хороший мальчик. У него…
В это время послышались шум, гам, крик, ругань, возмущенный глас, затем взревели двигатели гравикара, мгновение спустя раздался звук удара, командный модуль ощутимо вздрогнул – и наступила гробовая тишина. Все сделалось спокойным и на диво умиротворенным, только журчало пиво, сваренное в честь Ана. Изливаясь Ану на колени…
– Схожу проверю. – Мочегон поднялся, однако не пошел – метнулся молнией, словно бы наскипидаренный. С тем чтобы скоро вернуться, да не в одиночку, а квартетом – в обществе пары помятых охранников, под руки тащивших скучного Гибила. Мальчик, оказывается, хотел мирно прокатиться на гравикаре, но вначале не поладил с водителем, а затем уже и с водительским штурвалом. Не сумел разъехаться с мачтой субрадара. Теллуриевой, массивной, из двутавра и уголка. Вследствие чего Нинти лишилась своего транспортного средства, шеф трясины Энбилулу – всех передних зубов, а командный модуль базы – орбитальной связи, потому как мачта, припечатав крышу оного, разнесла к едрене фене все приемные антенны. Пострадал и сам Гибил – качественно расквасил нос, мощно подбил второй глаз и крепко приложился головой. Впрочем, в плане головки можно было уже, видимо, не беспокоиться.
– Значит, говоришь, хороший мальчик? – едко усмехнулся Ан, встал, горестно взглянул на штаны, ярко-фиолетовые, расклешенные, с малиновым супергенеральским лампасом. – Весь в своего папу- шахтера? – Ан поднял взгляд на Энки, угрюмо засопел, однако же сказал спокойно и поэтому очень страшно: – В общем, так, засранец. Не будешь упираться рогом – не пройдешь повторную вакцинацию. Это касается и вас. – Ан зыркнул свирепо на Энлиля и с убийственной брезгливостью на Нинти. – Не потянете показатели – ген старения вас самих натянет. Узнаете в лучшем виде, что такое импотенция и климакс, небось не до горячего траха с приплясом будет. Все, я сказал. – Он цыкнул командно зубом, властно махнул рукой и посмотрел на Тота, Мочегона и Шамаша. – Двинули, кореша. Что-то душно мне здесь, тесно, погано и мокро. Нет гармонии.
В тот же день, даже не успев переварить фаршированного карпа Ре, Ан отчалил на звездолет. Смотреть на голубую планету с высоты орбиты ему было куда как приятней.
Изрядно лет спустя
– Тэк-с, и что же мы здесь таки имеем? – Хмыкнув, Исимуд отпил рубиновой прозрачной влаги, чмокнул языком, пошевелил губами и изобразил восторг, экстаз и ликование. – М-м-м, ну и букет. Цимус. Возьму все. И тара за мой счет.
Еще бы не цимус, еще бы не букет – стараниями Тота винная ягода, доставленная с Альдебарана, на голубой планете прижилась, дала обильные всходы и, как следствие, урожай. Из которого, опять-таки стараниями Тота, приготовлялся ароматный, недурной на вкус, а главное, приятно дающий по мозгам напиток. Конечно, не экстракт ханумака и не пыльца тринопли, но и то хлеб. Вернее, цимус.
– Не будем мелочиться, друг мой, давайте поделим пополам расходы на тару, – с улыбкой не ударил в грязь лицом Ан, дружески кивнул и крайне гостеприимно указал на стол, прямо-таки заставленный едой. – Прошу вас, угощайтесь. Вот, извольте, икра карпа Ре, быстро заквашенная, с молоками и ястыками, как вы любите. А вот бланшированный пенис саблезубого тигра Уу, томленный в желудевом соусе с шафраном, капустой и фасолью. А вот…
Дело происходило в Изумрудной гостиной, стилизованной под искусственный сад. Дружно цвела тринопля, весело пульсировал фонтан, молодые стебельки гизи трепетно подрагивали над водой. В треугольном зеркале пруда отражались небо, клумбы, скалы, вычурно подстриженные кусты, а также просторный павильон, в котором разместились за столом пирующие. Собственно, пирующих было трое – Ан, скромняга Тот и барыга Исимуд, Гиззида же и Таммуз все больше бдели, смотрели по сторонам, следили, чтобы не случилось какого форшмака, – Занудой Соплежуем и Рваным Ртом ануннаки уже забыли, когда их и звали. Атмосфера была самой дружеской, угощение – отменным, настроение – великолепным. Особенно у Ана – финансовые дела его шли отлично. Шахта вытягивала план, производственные мощности росли, успешно завершилось строительство Ниппура, второго коспоморта. Уже хитрюга Исимуд начал вписываться в тему, заговорил о долевом участии, о финансовой поддержке. Как же, хрен ему большой и толстый, сами обойдемся – теперь-то уж чего, все заряжено и отлажено, как говорится, таскать вам не перетаскать, возить вам не перевозить. На голубой планете небось добра хватит.
– О, пенис тигра Уу, бланшированный, мой любимый! – воодушевился Исимуд, не обидел сам себя и, прожевав деликатеснейшее, исходящее соком мясо, сдержанно икнул. – Кстати, шкура этого тигра Уу также пользуется успехом. На Гамме Центавра из них шьют котиковые комбинезоны. Я бы, дорогой коллега, взял пробную партию.
– Отлично, дружище, немедленно распоряжусь. Сдерем шкуру, с кого только скажете. – Ан улыбнулся, весело кивнул, с бульканьем налил всем вина, как вдруг почувствовал биение гиперфона. – Дьявол, ну кто там еще? – Он вытащил аппарат, щуря глаз, послушал, выкатил на скулах камни желваков. – Значит, так. Всем не вошкаться, сидеть на жопе ровно. Тихо ждать меня. Скоро буду. Ясно? – Ан сделал непроницаемое лицо, выдавил улыбочку для Исимуда: – Текучка, знаете ли, дорогой дружище, дела, банальнейшая проза жизни. Так что прошу не обижаться, откланиваюсь. Коллега Тот вас проводит.
Ан еще раз улыбнулся, сделал всем рукой и в компании Гиззида и Таммуза вышел. И тут же побледнел, переменился, превратился в яростного сатрапа.
