— Очень даже нужна. Я сделаю тебе прическу, и потом ты должна надеть что-нибудь к черному…
— Дорогая, мы уже обо всем договорились.
— Но ты же идешь с Андре!
— Андре все равно, как я одета, — упрямо заявила Эбби. Стефани промолчала. Вскоре коляска остановилась.
— Приехали, — произнесла Эбби.
Стефани окинула взглядом уютный маленький особняк за кованой оградой. В саду еще цвел жасмин.
— Что здесь?
— Это дом священника епископального прихода, — пояснила Эбби и извлекла из ридикюля свернутый в трубочку лист бумаги. — Я должна занести преподобному Дирборну нашу субботнюю программу.
— Ах да. Совсем забыла.
Женщины вышли из коляски и направились через сад к крыльцу. На стук вышел сам Дирборн. Он радостно приветствовал Эбби, с улыбкой поздоровался со Стефани.
— Весьма польщен, дамы.
— Питер, я всегда рада вас видеть! — промолвила Эбби, пожимая священнику руку.
Дирборн проводил их в перегруженную декором гостиную. Картину дополняли кованая люстра и камин из черного мрамора. Диван в стиле рококо был завален подушками с пышными оборками. На стенах висели эстампы с религиозными сюжетами. Повсюду стояли горшки с цветами. Аляповатые бархатные ленточки придавали интерьеру сходство с похоронным бюро.
— Как красиво! — пробормотала Стефани, нервно теребя воротник платья.
— Присядьте, пожалуйста. — Дирборн жестом указал на диван.
— Если только на минуточку, — затараторила Эбби. — Мы завезли, как я и обещала, репертуар квартета.
Пока все рассаживались, Дирборн взял у девушки список, пробежал глазами.
— Шуберт, Брамс, Чайковский… Звучит заманчиво! Горожане будут счастливы.
«Они пожалеют, что не остались дома», — подумала Стефани.
— Жаль, что вы отказываетесь присоединиться к нам, — тогда бы мы могли исполнить квинтет Шумана, — продолжала Эбби. — Думаю, еще одна скрипка не помешала бы.
— Я бы с радостью, дорогая, но положение обязывает… и другие… э-э-э… обязанности, — произнес священник со вздохом.
— Возникло неловкое молчание, и Стефани сочла нужным разрядить обстановку.
— Преподобный, как идет подготовка к субботнему пикнику?
— Лучше не бывает. Мы ожидаем большого наплыва народа. Будут баптисты, методисты, пресвитериане — словом, все…
Дирборн не успел договорить — из коридора донесся дребезжащий женский голос. Услышав фальшь в исполнении «Под ивой она спит» Фостера, Стефани поморщилась. Лицо Эбби исказила болезненная гримаса.
Минуту спустя в комнату, вальсируя, вплыла пожилая женщина. Увидев ее, Стефани едва не разинула рот от изумления. Старушка лет семидесяти — семидесяти пяти была одета в кружевную ночную рубашку и такой же пеньюар. Волосы украшали шелковые голубые ленты. В руках она держала лейку. Переглянувшись, девушки молча наблюдали за ней. Поливая цветы, женщина переходила от горшка к горшку, продолжая напевать надтреснутым голосом.
— Э-э-э… матушка… — пробормотал несчастный Дирборн, залившись краской.
«Красотка с золотыми кудрями спала под ивой», — будто не слыша, продолжала женщина.
— Простите, дамы, — извинился священник.
— Это мать преподобного, — прошептала Эбби, наклонившись к Стефани. — Она плохо слышит.
«И шариков ей, видно, тоже не хватает», — подумала Стефани.
Старуха направилась к дивану и опешила. Только сейчас она заметила незнакомую женщину. Стефани хотела ей улыбнуться, но, встретившись с женщиной взглядом, воздержалась, заметив в ее больших светло-голубых глазах огоньки безумия.
— Сын, у нас гости! — закричала старуха.
— Да, мама, знаю.
— Нужно предложить им чаю.
— Я уже предложил.
— Здравствуйте, матушка Дирборн! — с наигранной веселостью произнесла Эбби и помахала рукой.
— Кто это? — Женщина подозрительно уставилась на Стефани.
— Мой добрый друг. Она приехала в Хармони-Хаус, что бы помочь мне с детьми.
— Тогда вам лучше припрятать свое серебро в подвале, мисси, — хмыкнула старуха. — В наши дни нельзя доверять наемным слугам. Может, она никакая не помощница, а авантюристка или мошенница с Севера.
— О нет, дорогая миссис Дирборн. Она из Джексона, — сказала Эбби.
Женщина фыркнула.
— Как ваш генерал? — продолжала Эбби.
— О, мой дорогой Мильтон скоро приедет за мной на белом коне, но сначала прогонит из Южной Каролины противного Шермана. — Лицо старушки просветлело, и она жеманно поправила ленты в волосах. — Возникло еще одно препятствие. У лошади генерала появились колики…
— Мне очень жаль.
— Знаете, эти чистокровки такие болезненные, — посетовала миссис Дирборн. — Вечно у них что- нибудь. Я слышала, цитадель в осаде. — Она взбила прическу. — Придется ждать и… писать письма.
— Это так благородно с вашей стороны, — заметила Эбби.
Женщина просияла.
— Ладно, мне нужно закончить поливку цветов.
Она снова затянула свою песню и принялась кружить с лейкой по комнате. Закончив с цветами, старушка, к изумлению Стефани, побрызгала водой цветы на обивке дивана. Питер застонал и закрыл лицо руками. Но его матушка этим не ограничилась. Все так же вальсируя, она приблизилась к Стефани и полила цветы на ее шляпке.
Вода тонкими струйками стекала по лбу и щекам Стефани. Эбби сидела как громом пораженная.
— Мама, прошу вас! — Питер бросился к матери и попытался вырвать у нее лейку.
— Теперь все в порядке, сынок, — пролепетала старушка, не выпуская лейку из рук.
Повергнув всех в шок, матушка Дирборн выплыла из комнаты.
Стефани и Эбби переглянулись и едва не прыснули со смеху.
— Миссис Сарджент! Я очень сожалею. Ваша бедная шляпка…
— …видела лучшие дни, — закончила за Питера Стефани и, сняв шляпку, стряхнула с нее воду.
— Я даже не знаю, что сказать, — продолжил Дирборн.
— Питер, дорогой, не волнуйтесь. — Эбби встала и взяла его ладони в свои. — Мы все понимаем.
Тяжело вздохнув, он улыбнулся девушке.
— Вы святая. И вы тоже, мадам Сарджент, — добавил он, обращаясь к Стефани.
В коляске по пути домой Стефани вопросительно взглянула на подругу.
— Миссис Дирборн…
— Она полностью потеряла рассудок, — ответила Эбби, догадавшись, о чем хотела спросить подруга.
— Ты тоже заметила? — удивилась Стефани, и женщины расхохотались.
— Бедный Питер, — промолвила Эбби.
— Из-за нее у него нет никакой личной жизни.
— Ты права, — согласилась Эбби, вздыхая. — А поместить ее в приют у него не хватает решимости…
— Как генерала? — спросила Стефани.
— Ты догадалась? — удивилась Эбби. — Генерал на самом деле не в Цитадели, а в Чарлстонском
